тамо гнездящихся сокрушил еси змиев». Если читать писания святых отцов-аскетов, например Макария Великого, святого отца IV века, и святого отца XIII века преподобного Григория Синаита, то мы поймем, какие «змеиные» черты есть у падшего человека и как можно с ними бороться. А противоположное свидетельство можно почерпнуть как раз из нехристианской духовной традиции. Если кто-то когда-то знакомился с раджа-йогой, он знает, что цель практик раджа-йоги прямо противоположна цели христианской православной аскетики. Если цель христианской аскетики – истребить в себе змея, зная, какую отрицательную роль он играет в человеке, то цель йоги – прямо противоположная: с помощью физических, дыхательных и психических упражнений сделать так, чтобы змей-кундалини воспрял в человеке, и в результате возникает не человекобог, как в других самообожествляющих религиях, а змеечеловек.
Что такое вообще грех? Определение греха преподобного Максима Исповедника является самым кратким, но в каком-то смысле и самым глубоким. Грех, по преподобному Максиму Исповеднику, это неведение собственной Причины[32]. Причина человека – это Бог, Который его создал. Почему преподобный Максим не говорит, что грех – это неведение Бога? Это тоже было бы правильным определением, особенно с учетом того, что, произнося слова ведение и неведение, мы имеем в виду, как и в случае познания, не интеллектуальное знание или незнание Бога, а соединение или разделение с Богом. Но определение Максима Исповедника в каком-то смысле подсказывает нам путь борьбы с грехом. Если мы, оставаясь такими, как мы есть, пытаемся увидеть Бога как нашего Творца, то у нас ничего не получится, так как Бог нас такими, какие мы есть, не творил. Бог сотворил человека, и в частности каждого из нас, по Своему образу и подобию. Бог, как об этом ясно и четко пишет преподобный Исаак Сирин и другие святые отцы, не сотворил наши страсти. Все это стало как бы нашей природой, нашей сущностью, но Бог в нас этого не творил. Если мы хотим видеть Бога как причину себя таких, какими мы пребываем – страстными, душевными, плотскими, то мы никогда не увидим Его как нашего Творца.
Если мы попытаемся подумать о себе таких, какими нас сотворил Бог, то тогда вопрос видения Бога как нашей причины станет для нас более опытно ясным. Если мы возьмем самый высший образец, а для нас это – Богочеловек Иисус Христос, то в Нем не было греха, не было страстей, и это сопряжено с тем, что по человечеству Сын Божий Господь Иисус Христос постоянно находился в общении с Отцом Небесным как со Своей Причиной. И о Своем опыте пребывания с Отцом Он все время говорил в проповеди: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5: 17), Не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца (Ин. 5: 30), – что возможно лишь при полном и абсолютном знании своей причины. И когда человек хотя бы умом только совлекается своего греха или когда святые люди в опыте своей жизни достигают бесстрастия, тогда освобождение от греха и состоит в том, что они видят Бога как свою Причину. Эта Причина, когда они Ее видят, не такова же, что