ижу Веронику Авдееву, владелицу модного дома, вот она способна из скатерти за десять минут сшить роскошную юбку. Вероятно, Ленка просто перепутала меня с Вероникой. Имена у нас вроде похожи. Диванкова выходит замуж, а у любой женщины в такой день непременно может случиться помутнение рассудка. Хотя Лена могла бы уже и привыкнуть, она не первый раз собралась стать счастливой женой.
– Виола! Пошли скорей! – поторопила меня Диванкова. – Мне нужна твоя помощь. Срочно!
– Извини, пожалуйста, – пробормотала я, – тебе лучше обратиться к Авдеевой.
– Вероника болтливее сороки, – отрезала невеста, вывела меня в коридор, распахнула дверь, втолкнула меня в комнату и села на диван.
Щеки Лены пылали ярким румянцем, глаза лихорадочно блестели.
– Я не умею подшивать подол, – бубнила я.
– Какой подол? Чей подол? – зашипела Ленка.
– Ты же сказала: надо подшить подол, – напомнила я, – а с такой проблемой лучше всех справится Вероника.
– О господи, – поморщилась невеста, – проблема с юбкой для отвода глаз. Объяснение для патологически любопытных особ, которые будут спрашивать, о чем ты со мной шепталась. Знаешь, так меня еще не унижали.
– В чем дело? – спросила я.
– Никак не вспомню: за кем я была замужем, когда мы с тобой познакомились? – прищурилась Елена.
Я задумалась. Диванкова занимается мебелью, у нее небольшая фирма, которая поставляет под заказ кровати, шкафы и кухни из разных стран. Бизнес организовал ее первый супруг. А я встретилась с Леной, когда купила просторную квартиру. Я, тогда начинающая писательница, только-только стала получать приличные гонорары. На апартаменты моих накоплений хватило, а на обстановку почти ничего не осталось. К Лене меня отправила все та же Вероника Авдеева, она, тогда простая швея, только мечтала о выезде из коммуналки. Елена была ее клиенткой. Диванкова выяснила бюджет автора детективных романов и не стала цедить: «Да за такие гроши даже мышиную норку не обставить». Она заявила:
– На фиг тебе Италия? Та, что развалится через год, все равно дорогая. А Италия, что проживет годы и не изменит своего внешнего вида, стоит столько, что у тебя начнется нервная икота вместе с почесухой по всему телу. Но есть прекрасный вариант – белорусская мебель. Да, некоторые считают ее старомодной, шкафы-кровати много лет делаются по одному образцу. А я называю ее иначе: классическая. Качество выше всяческих похвал. Правда, не все белорусские фирмы хороши, но я знаю, к кому надо обратиться.
Я прислушалась к совету Елены. И что? За всю обстановку двушки, включая кухню, гардеробную и кладовку, я отдала сумму, которую итальянцы просили за одну кровать. Перебираясь в более просторную квартиру, я рыдала от досады, что не могу прихватить шкафчики из подсобных помещений и кухни, они были изготовлены под их размер. Зато все остальное благополучно перебралось вместе со мной. Книжные шкафы, обеденный стол, стулья и сейчас находятся в наших со Степаном апартаментах.
– Так за кем я была замужем в год нашего знакомства? – бормотала Ленка. – Вроде за Костей! Он от меня ушел через девять месяцев, потому что я много работала и не уделяла внимания супругу. Ха! Константин ни фига не делал, сидел дома, вкусно ел, сладко спал, машину получил. И был недоволен! Аривидерчи! Я совсем не переживала. Лешку я сама спустя год после росписи выперла. Запойный алкоголик – не мой формат. Двадцать дней в месяце он котик пушистый, оставшиеся десять – монстр на спирту. Ауфидерзейн! На выход со всем шмотьем, что ему я купила. Анатолий некоторое время был бананом в шоколаде. Сладкий очаровашка. Потом как двинет мне в челюсть. Чего он взбесился? Я якобы на него не так посмотрела. Как? Не так! Как? Не так! Сто раз спроси, один ответ получишь. Чао, бамбино! Даже если я тебя жуком навозным обозвала, это не повод кулаками размахивать. Кто там был дальше? Егор! Тот меня спустя полгода после загса отравить решил. Ой, не могу. Вычитал в каком-то детективе, может, в твоем, что человека можно на тот свет отправить, если ему в чайную заварку подсыпать соды.
– Не могла я такую глупость написать, – возмутилась я, – в прежние времена проводники поездов дальнего следования добавляли в чай гидрокарбонат натрия. Минимальное количество соды придавало темно-коричневый цвет напитку. Прямо ух какая крепкая заварка. А на самом деле ее в стакане почти не было.
– Не важно, кто эту фигню нацарапал, – отмахнулась Ленка, – я оборжалась и вытурила идиота. К чему эти брачные воспоминания? А к тому, что все мои мужья, гепатит им в печень, все они, дураки, жадины, гаденыши, творили пакости, которые имели логическое объяснение. Костя хотел, чтобы я ему в рот смотрела, в пол кланялась. Ленька был выпивоха, Толик – драчун, Егор на наследство рассчитывал. Противненько, но понятненько. Простые такие мужские особи. Я ни на одного из них не в обиде, они такие, какие есть. Не умеешь себя вести? Гуд-бай, май лав, гуд-бай. Я не на помойке себя нашла. У меня есть план – жить счастливо. Буду постоянно менять мужей. Рано или поздно в мешке дерьма сверкнет алмаз. А жить с говном для того, чтобы говорить: «Я счастлива замужем», не желаю! Деньги сама зарабатываю, для секса всегда кого-то использую. Хочется найти друга, настоящего,