решено, идем на поляну, которую нашел Алон. Там разведем костер, и я сварю вам еду, – сказала Береславна.
– Ну да, там мы переночуем, а утром, когда ты сваришь свое зелье, мы снова придем сюда, – подвела итог Ирга.
После этого Алон привел их на небольшую полянку, с журчащим ручейком и березовой рощей.
– Какая здесь красота! – воскликнула Береславна.
– Не то, что этот мрачный враждебно настроенный против нас лес. Что мы ему плохого сделали? – спросила Ирга.
– Давайте разберемся с ним завтра, а сейчас я разожгу костер, и Береславна начнет варить ужин, я уже чувствую звон голодных колокольчиков, – быстро проговорил Алон и начал разжигать костер.
Вскоре на поляне горел костер, и Береславна готовила из взятых в селении продуктов, похлебку, запах которой сводил с ума Иргу и Алона, которые чувствовали, что у них в желудках начинают звенеть хором множество голодных колокольчиков.
– Какой восхитительный запах исходит из котелка. У меня уже бегут слюнки, – вдыхая аромат похлебки, говорила Ирга.
– Береславна, не мучай нас уже, когда будет готова твоя еда, – тоже глотая слюни, спрашивал Алон.
– Не беспокойтесь, уже все готово, готовьте ложки и чашки. Вот я снимаю похлебку с костра, – ответила Береславна.
Вскоре похлебка была разлита по чашкам и все с аппетитом начали поглощать ее. Волдан безмятежно щипал траву недалеко от костра. После этого друзья сели у костра и долго любовались ночным небом, покрытым множеством звезд и яркой полной луной, которая в эту ночь светила манящим желтым светом. Алон сидел рядом с Иргой и нежно перебирал искрящиеся ее прекрасные волосы и тайком, чтобы не заметили ни Ирга, ни Береславна, покрывал кончики волос поцелуями. Ирга же не сводила взгляда с лика луны. Со стороны могло показаться, что она чего-то ждала и на что-то надеялась. Да, она надеялась, что вот-вот со стороны луны покажется блестевшая солнечной пылью дорожка, и по ней вновь спуститься та женщина с молочного цвета волосами и переливающимся платьем. Ирге так хотелось вновь оказаться в этих теплых, согревающих материнской любовью, объятьях. Искупаться в нежности, исходящей от рук этой прекрасной, незнакомой ей женщины, уткнуться лицом в ее грудь и разреветься от жалости к себе, от того, что ей страшно, что она не сможет справиться с возложенной на нее миссией, от того, что ей так не хватает, и не хватало материнского тепла. Нет, конечно, ее названная мать любила ее, но такой любовью, которой могла любить. Но она была воином, и любовь ее была скупая и лишенная нежности. Любовь Алона тоже согревала ее, но и она была другой. А Ирге хотелось испытать истинную материнскую любовь, именно такую, какую она тогда почувствовала от незнакомки, спустившейся по дорожке искрящейся солнечной пылью. Особенно четко Ирга ощущала необходимость в этой магической любви когда она оказывалась в трудных ситуациях и не находила пути к их решению. Ей казалось, что эта необыкновенная женщин спустилась