ть»
мисс Элизабет (Лизетта) Фрэмптон (поклонница Лейбница)– одинока
мисс Одетта Филпот (полагает, что «филистер» – это комплимент) – Коллинсон
мисс Гриффит-Джонс (дама строгих взглядов) – Тёрнер
миссис Триклбэнк (кулинарка) – одинока
миссис Ален-Бакли и мисс Марш – персонажи без слов
***
Некоторые зануды называли Марту Харрис досужей сплетницей. Она предпочитала думать о себе как о собирательнице полезных сведений.
Миссис Харрис неизменно была в курсе – кто в округе вкуснее всех готовит йоркширский пудинг (конечно, миссис Триклбэнк), у кого под подушкой лежит затёртый томик Маркса (у Агаты Спунер, само собой) и почему мисс Гриффит-Джонс столь рьяно придерживается поста (из-за язвы она и вне поста мало что ест).
Безусловно, миссис Харрис всегда была осведомлена, у кого из соседок лежит на сердце бубновый или трефовый король – в её глазах это была самая ценная информация. Харрис видела себя покровительницей влюблённых и прикладывала много усилий, чтобы устраивать счастливые единения сердец в пансионате Томазины.
Однако с новенькой, мисс Фрэмптон, возникли затруднения. Миссис Харрис дала ей время обвыкнуться в их доме, познакомиться с соседями и патрульными… и всё застопорилось! Обычно дамы легко находили себе «милого друга» и так же легко сообщали об этом всем «по секрету». Но мисс Фрэмптон молчала – и за завтраком, и за обедом, и даже за пятичасовым чаем.
Сегодня утром миссис Харрис твёрдо решила положить конец этой неопределённости. Весь завтрак она сверлила мисс Фрэмптон пристальным взглядом, мысленно набрасывая план действий. К полудню план был полностью готов.
В этот день обед в пансионате выдался многолюдным. Миссис Ален-Бакли вернулась от родных, мисс Марш наконец-то выздоровела, и за столом собрались все обитательницы – восемь человек. Миссис Спунер всё причитала, что бергамота к чаю на всех не хватит, так что миссис Харрис пришлось пообещать отдать ей свою порцию.
– Ох, милочка, спасибо! Это так щедро с вашей стороны! – ещё более сладко, чем обычно, пропела миссис Спунер.
– Всё – на благо других! Вот о чём мы должны думать неустанно, – миссис Харрис чинно склонила голову.
– Конечно, конечно! И именно вы думаете о других больше всех! – миссис Спунер улыбнулась так широко, что её фарфоровые зубы сверкнули в свете лампы, висящей над столом.
Харрис несколько раздражённо улыбнулась в ответ, но тут её внимание привлекла несравнимо более важная проблема.
– А где господин Стивенс? Он обещался быть к обеду.
И снова миссис Спунер подала свой тоненький голосок откуда-то сбоку:
– Может быть, констебль несколько утомился нашим скромным обществом? Ведь он обедает у нас каждый божий день! Недолго и заскучать!
Миссис Харрис нахмурилась в направлении Агаты Спунер и строго промолвила:
– Мы обязаны подождать господина Стивенса. Домашний обед лучше всего прочего выражает ту признательность, которую мы испытываем по отношению к нашим доблестным защитникам порядка.
– Днём, – многозначительно добавила неугомонная Агата.
– Что вы хотите этим сказать? – Харрис раздражённо повернулась к ней.
Дамы за столом все как одна уставились в стоящие перед ними пустые тарелки.
– О, ничего, совсем ничего, – масляно улыбнулась Спунер. – Днём уместнее всего накормить нашего героического констебля обедом. Но ночью ведь обеда нет?
– Не понимаю, что за глупости вы сегодня говорите, милая Агата, – в слова «милая Агата» миссис Харрис вложила все свои чувства. – Вам стоит сходить к доктору Смиту – уж не заразились ли вы горячкой от мисс Марш?
В ту же самую секунду раздался звонок в дверь, вызвавший переполох и всеобщее волнение. Отовсюду летели фразы: «Ах, это он!», «Откройте, скорее же!», «Подогрейте жаркое!» и прочие, обычно сопровождающие появление дорогого гостя.
Констебль Стивенс отличался плотным телосложением и роскошной тёмной шевелюрой. Аккуратно протиснувшись мимо цветочных горшков, украшающих прихожую, он немедленно повёл носом и произнёс:
– Чудесный денёк! И, никак, у вас на обед жаркое? Надеюсь, готовила миссис Триклбэнк?
Дамы расступились, являя взору констебля заслуженную кулинарку пансионата, которая зарделась и присела в книксене.
– Да, господин констебль.
– Ох, ваше жаркое – это нечто! Да, это нечто! Расскажу потом ребятам – все будут завидовать!
Миссис Харрис, пользуясь удачным поворотом беседы, тут же ввернула:
– Господин Стивенс, а вы бы, может, завтра пригласили с собой ещё кого-нибудь? Мы всегда рады видеть в этом доме наших доблестных стражей порядка, правда, дамы?
Все жительницы пансионата согласно кивнули, а миссис Триклбэнк выдала томное «Ах!», вызвавшее недоуменные взгляды.
Покряхтев, констебль отряхнул ноги, прошёл на кухню и уселся