ящую перед ним спутницу.
На женщине большие наушники. Что-то внимательно слушает, откинувшись назад и закрыв глаза.)
ОН. Уже около часа едем, а ничем кроме кивка головой, причем довольно сдержанного, спутница меня за все это время не удосужила. Интересно, она слышит меня в этих наушниках?
(Женщина снимает наушники и вопросительно смотрит на мужчину.)
ОН. Знаете, когда я ехал на вокзал на такси, из пятнадцати светофоров на пути восемь, на удивление, были зеленого цвета.
Я часто играю в эту игру: считаю долю таких, без ожидания, светофоров. Если больше сорока процентов, уже неплохо. Ну а если процентов пятьдесят и больше, как сегодня, то в этот день тебя непременно ждет удача. Проверено.
А вот видеть зеленый свет светофора далеко впереди не люблю. Как только подъедешь к перекрестку, обязательно зажжется красный, иногда на целую минуту. А то и полторы. Лучше, когда там горит красный, причем уже довольно давно. Тогда зеленый часто включается прямо у тебя перед носом.
Кстати, я заметил, что это же справедливо и в отношении любых планов. Если сначала все выглядит хорошо, а особенно отлично, то есть кажется, что горит «зеленый», то вскоре почти неизбежно случится какой-то подвох.
Нет, лучше, когда понимаешь, что без вмешательства «красных» все равно никак не проскочишь.
К чему я это все вам рассказываю? Может быть, чтобы скоротать время. А может быть, рассчитываю, что пятьдесят зеленых процентов все-таки сегодня сработают. Тем более, что красный передо мной здесь горит уже около часа. Пора бы и цвет поменять.
Давайте познакомимся. Ведь нам несколько часов придется быть довольно близко друг от друга. А такая комбинация – своего рода выигрыш в лотерею. Говорят, на нашей Земле то ли семь, то ли восемь миллиардов человек. Можно легко посчитать, с кем из них вы за свою жизнь пробудете рядом хотя бы несколько часов, особенно только вдвоем. Нет, не пробудите, а только можете пробыть.
У вас случайно нет чистой бумаги? Да вот салфетка подойдет. Допустим, вы проживете девяносто лет. Ладно, не буду жадным, пусть все сто. Или даже сто десять.
ОНА. у меня два вопроса. Во-первых, почему придется? Мне кажется, это слово подразумевает какую-то степень принуждения, хотя каждый из нас в этом купе оказался совершенно по своей воле.
ОН. А вы, оказывается, реагируете на мои слова, а то я вначале подумал, что придется ехать с египетским сфинксом. Да, вероятно, этот термин я выбрал не совсем удачно. Соглашусь.
Пусть будет «несколько часов, так случилось, мы проведем довольно близко друг от друга». Можно сказать, будем дышать одним воздухом, что в наше время уже само по себе порой опасно. Но, надеюсь, не здесь и не сегодня.
Ну, а второй какой ваш вопрос?
ОНА. Почему такое странное число? Почему сто десять?
ОН. Ну, более-менее осмысленную жизнь человек начинает самостоятельно вести лет с десяти. Конечно, это так, приблизительно. Некоторые и до сорока остаются почти младенцами. А есть и такие, которые вообще этот мир покидают невинными овечками. Но давайте ориентироваться на нормальных особей. Для них, если от ста десяти отнять десять, получается сто лет. Так просто удобнее считать.
В каждом году пусть будет сто дней, когда каждому из нас выпадает шанс провести какое-то более-менее длительное время в обществе другого человека, приятного, так себе или отвратительного – как повезет.
Конечно, про сто дней в год, как и про сто лет, я загнул. Так часто и так долго наедине, если вы только ни психотерапевт или, скажем, батюшка в церкви, который любит поговорить о душе, особенно заблудшей, в обычной жизни не общаются. Особенно в нынешней.
ОНА. Мне кажется и психотерапевта со священником тоже нужно исключить. Прежде всего потому, что такое общение функциональное, то есть в какой-то мере вынужденное. Как и с продавцом любого товара.
ОН. И здесь должен с вами согласиться. Но что у нас получается даже в идеальном варианте? Тут и салфетка не нужна. Сто на сто. Десять тысяч шансов из, для простоты счета, десяти миллиардов человек. Итого примерно одна миллионная, к тому же растянутая на целый век, и поэтому на каждый год приходится вообще капелюшечка. А в реальности таких встреч, конечно, еще меньше.
ОНА. И к чему вы мне это все говорите?
ОН. А к тому, милая барышня, что мы обычно не умеем, да и не хотим, пользоваться этими редкими моментами. И к тому же особыми. Ведь говорят же, что ничто и никто в этой жизни не встречается просто так, полностью случайно. Все предопределено. Но каждый такой случай нужно реализовать до конца. Ведь второго именно такого шанса никогда больше не будет.
ОНА. Если предопределено, это значит, что где-то лежит сценарий, где все мы и все наши действия и встречи подробно расписаны. Так по-вашему?
ОН. Не знаю,