щущала свою полноту особенно остро, читая жалостливое презрение во взгляде Натальи Павловны. Она даже знала, каким словом та о ней думает: «распустеха». Довелось как-то подслушать.
– Доброе утро, Милочка!
Маленькая «м» в имени слышалась очень отчетливо. По несчастному стечению обстоятельств ее имя совпадает со старорежимным обращением к горничным (милочка, подайте чаю), и старуха этим пользуется. Она обожает все дворянское. До хруста, так сказать, французской булки…
Заваривая кофе, Мила вспомнила хрестоматийное Милочка-Людочка из фильма «Покровские ворота» и улыбнулась. Неправильно говорят, что имя – это судьба. Наоборот, судьба извлекает производную из твоего имени. Урожденный Иван Иванович Иванов может превратиться в решительного и компетентного руководителя Иванова, в интеллигента и хорошего специалиста Ивана Ивановича, в надежного мужика Ивана и в безобидного услужливого алкаша Иваныча. А также в разгильдяя Ваньку и в ласкового, но бесполезного Ванечку.
А она всю жизнь, целых сорок лет, Мила. С кем бы ни познакомилась, Людмила Эдуардовна исчезает моментально. И, пожалуйста, остаток: не деловая и решительная Люда, даже не романтичная Люся в бирюзе и рюшечках, а недалекая уютная Мила. Милочка, одним словом.
– Прошу вас, – улыбаясь слишком искренне, она протянула чашку Наталье Павловне.
– Спасибо, Милочка! Вы делаете изумительный кофе.
– Я тут ни при чем, Наталья Павловна. Залить кипятком может любой.
– Не скажите. – Старая дама одарила ее улыбкой, которая в шесть утра показалась Миле людоедской. – Я много раз пыталась заварить кофе по вашему рецепту, строго следуя предписаниям, а у меня не получалось даже наполовину так вкусно!
«Ну правильно, – мрачно подумала Мила. – Почему кофе в этом смысле должен отличаться от других продуктов?»
Фирменный Милин рецепт был изобретен ею давным-давно, в одно из первых дежурств в клинике. От души насыпать молотый кофе в металлическую кружку, залить крутым кипятком и на три минуты накрыть крышкой. Все! Проще некуда, но кофе получался по-настоящему вкусным, так что Мила стала использовать этот способ приготовления и дома, даже специальную большую кружку завела.
Наслаждения, как обычно, хватило ровно на полчашки. После нескольких глотков проснувшийся мозг напомнил, что нужно успеть приготовить завтрак с обедом и перегладить белье.
Допивая кофе уже на ходу, Мила захлопотала. А Наталья Павловна включила телевизор.
Красивая старая женщина, сохранившая к семидесяти годам и фигуру, и осанку, она всегда тщательно следила за собой. Дома ходила в юбках и блузках, прическа волосок к волоску, легкий макияж, а вечером – непременная капелька «Шанель № 5». Не все женщины так собираются на службу, как Наталья Павловна – в кухню собственной квартиры. На ногах у нее всегда туфли. Шаркать любимыми шлепанцами рядом с этим образцом элегантности было невозможно, приходилось соответствовать.
«Какого черта ты каждый день поднимаешься в шесть утра? – размышляла Мила, с неприязнью поглядывая на безмятежную даму. – Тебе некуда торопиться, поспи хоть до восьми, дай людям спокойно собраться на работу! Чтобы мне не надо было наводить красоту два раза за утро! Я уж не говорю, что ты, пенсионерка, могла бы заниматься хозяйством, а не спихивать все на много и тяжело работающую женщину. Под предлогом «ах, Милочка, теперь вы здесь хозяйка!». Хозяйка, как бы не так! Бесплатная прислуга, это вернее».
– Боже мой, какая пошлость, – воскликнула Наталья Павловна, кивая на экран, где шла довольно откровенная реклама. – Эта нарочитая, болезненная сексуальность говорит не только о распущенности, но и об умственной деградации нации!
Мила только кивнула. В этом семействе принято мыслить глобально, с размахом. Она давно заметила грустную закономерность: чем меньше человек способен устроить собственную судьбу, тем больше его тянет рассуждать о судьбах нации.
– Человек, выставляющий напоказ свои инстинкты, просто глуп, – продолжала Наталья Павловна. – Он мало чем отличается от животного, вы согласны?
Мила кивнула, чувствуя, что краснеет. Как говорил Винни Пух, «это жжжж неспроста».
Вчера они с мужем позволили себе кое-что, и, хоть старались не шуметь, Наталья Павловна могла слышать их возню через стенку. И это продолжалось довольно долго – в чем в чем, а в холодности Милиного мужа не упрекнешь.
Она невольно улыбнулась, вспоминая вчерашнюю ночь.
Помешали, значит, старухе спать, и теперь она намекает, что пора бы сократить плотские утехи. Секс, мол, для дураков.
– Да, для этого дела не обязательно быть Эйнштейном, но, с другой стороны, не обязательно Эйнштейном и не быть, – фальшиво засмеялась Мила. – Главное, чтобы людям было хорошо вместе, интеллект тут роли не играет. А телевизор можно просто не смотреть.
– Вот как? – Наталья Павловна вздернула бровь.
– Да, так. Выключите газ под супом через час, будьте добры, а я пойду гладить.
Удостоившись кивка, Мила пошла в гостиную, где ее ждал приятный сюрприз. Женя, оказывается,