ать неоре Баратерес в предоставлении отпуска по семейным обстоятельствам, закон есть закон, ты же и сама знаешь. А работать-то кому-то надо! Пойдешь в отпуск летом, это даже и лучше!
– Это кому как! Ты прекрасно знаешь, что я всегда езжу в отпуск в Ильмэрме, больше-то мне и некуда. А отдыхать в Ильмэрме летом мне просто не по карману, – мрачно усмехнулась Энту.
– А я тебе премию выпишу! За переработку, – подсластил пилюлю неор Лагейрес и успокоительно улыбнулся, ставя точку в этом взаимно неприятном разговоре.
– Ладно, хоть так, – тяжело вздохнула Энту и вышла из начальственного кабинета, в который пятью минутами ранее ворвалась, преисполненная решимости добиться отпуска в положенное время во что бы то ни стало.
Но, увы, неор Лагейрес был прав: при одновременном отсутствии сразу двух дознавателей в течение целого месяца[3] их отдел с работой не справится. Другое дело, что начальник мог бы и сдвинуть график, отправив Энту в отпуск вовремя, но тогда ему бы пришлось подвинуть в очереди ее коллег, имевших в Тарджи куда больше связей, чем сирота Вуэнту Коурчи, у которой самым близким человеком была пожилая воспитательница из приюта, в котором девушка выросла. Именно к ней, к неоре Севес, тетушке Муане, как они ее называли, и собиралась в гости Энту во время отпуска.
К сожалению, принимать ее у себя жившая при приюте имени Иртуриньи Нертейру тетушка Муана не могла, и на время отпуска Энту нужно было снимать в Ильмэрме жилье. А цены на жилье летом в приморском Ильмэрме взлетали о-го-го как! Конечно, там было не так дорого, как в курортном Азулмаре, в пригороде которого располагалась Летняя Королевская резиденция, но все равно на жалованье младшего дознавателя летом можно было позволить себе в Ильмэрме прожить не больше десяти дней, да и то если неор Лагейрес и правда даст обещанную премию. Именно поэтому Энту всегда и брала отпуск весной, до начала курортного сезона. Но что уж теперь поделаешь!
Печально понурившись, Энту шла по коридору. Задев кого-то плечом, она даже не подняла головы и, пробормотав извинения, попыталась двинуться дальше, но была остановлена удивленным вопросом:
– Энту, бабочка, да что с тобой сегодня?!
Наконец-то подняв глаза, Энту увидела Теангре Дангейру – полицейского целителя-патологоанатома, всегда очень тепло относившегося к способной сироте.
Приятельские отношения между молоденькой дознавательницей и целителем, годившимся ей в отцы, вызывали недоумение у многих, а слухи об их любовной связи были всего лишь естественным следствием этого удивления. Однако же получить хотя бы видимость доказательств никому не удалось, и слухи притихли.
Сам Анг, сразу потребовавший, чтобы Энту звала его просто по имени, утверждал, что она очень похожа на сестру его лучшего друга, бывшую первой любовью юного Дангейру и трагически погибшую от рук банды грабителей, что и привело в итоге к тому, что сильный целитель, перед которым были открыты практически все пути, пошел работать именно в полицию. Для Энту же Анг был кем-то вроде пусть и не отца, но доброго дядюшки, тем, кто всегда поддержит в трудную минуту.
– Отпуска мне все-таки не дали, – пожаловалась она целителю и снова удрученно повесила голову.
– Знаешь, бабочка, есть у меня одна идея, – заговорщическим тоном произнес Анг, – давай-ка с тобой сходим пообедать в «Толстого полицейского», и я все тебе подробно расскажу.
И, подхватив Энту под руку, он потащил ее в близлежащее кафе, в котором время от времени обедали, а то и ужинали сотрудники Тарджийского управления полиции, когда им надоедала еда из служебной столовой.
Когда Анг впервые назвал ее бабочкой, Энту немедленно поинтересовалась, откуда он узнал, что у нее на левой лопатке есть родимое пятно в виде бабочки.
– До этой минуты я о твоем родимом пятне не знал, просто ты такая, знаешь, как будто немного не от мира сего, – неопределенно пошевелив пальцами, пояснил целитель. – Как будто священная бабочка Транзисэу[4].
Такое сравнение изрядно удивило Энту, считавшую себя самой обычной и более того – весьма приземленной и практичной девушкой.
– Это потому, что у меня слишком светлые волосы? – спросила она тогда.
– Ну, по меркам Норчифриу[5], они у тебя не такие уж и светлые, – ответил Анг.
– Ты тоже думаешь, что мои родители были из Норчифриу?
– Думаю, да. По крайней мере, родом они были оттуда, у коренных баунильцев русых волос не бывает. Но ты напоминаешь мне бабочку не из-за цвета волос, просто такое ощущение, что ты как будто немного там.
– А, так это, наверное, потому, что я уже умирала! – оживилась Энту.
– Умирала? – поразился Анг.
– Ну да. Тетушка Муана, воспитательница из приюта, где я выросла, рассказывала, что, когда меня нашли, я не дышала и меня еле сумели откачать. Она говорила, что и сама не знает, почему вдруг решила, что меня еще можно спасти, и позвала целителя, я ведь была уже холодная. Хотя я думаю, что насчет «холодная» ей