досады юноша хотел заплакать, но смог сдержаться и, опустив голову, стал рассматривать свои окровавленные пальцы.
– Это побочный эффект от сыворотки месагуен, меня предупреждали, но ты не бойся, это временно.
С того самого момента куда бы он не шёл, даже в туалет, всегда рядом была охрана отца. И вот теперь его, словно огромную куклу, волокли по коридору, а он извивался, шипел и если бы не пластиковый кляп, поднял бы такой визг, что чертям стало бы тошно. Через несколько минут тело юноши втащили в машину, его взгляд был холодным, как у зверя, готового растерзать свою жертву. Он что–то хотел сказать, но кроме мычания из его глотки ничего не доносилось. Антон не заметил, когда ему поставили укол, и теперь мышцы зверя стали просто отключаться. Юноша повалился на сиденье, закрыл глаза. Вернулось сознание и появился страх за то, что он натворил.
* * *
Город. Патруль Идры.
Ирку нравилось выезжать в город, смотреть на бесконечный поток людей, на неоновую рекламу, на свет фонарей и витрины, в которых всё сверкало. Но это всё было не его. Декорации, как деревья в лесу. Он смотрел по сторонам, вытягивал шею и, прищурившись, втягивал носом воздух.
– Пусто, тут его нет, идём дальше.
Юноша расстегнул молнию на ветровке, словно ему стало жарко. Мужчина, сопровождавший его, выдохнул – изо рта повалил густой пар. Они с утра уже съездили по вызову: женщина из списка оказалась незаражённой. Теперь они шли по бесконечному городу. Юноша, напоминавший ребенка, крутил головой по сторонам и, приоткрыв рот, облизывался.
– Хочешь перекусить? – поинтересовался мужчина и кивнул на вывеску «Старый дворик».
– Нет.
– Тогда может в «Доктор Ватсон».
– Нет.
– Что хочешь? У нас много времени.
Они почти каждый день выезжали в город и всегда видели одно и тоже: людей, улицы, витрины; чувствовали аромат, доносящийся из кафе. И у них всегда было много свободного времени. Ты втягиваешь носом воздух, кислый запах выхлопных труб бракуешь, так же, как и запах от стирального порошка, пота, пластика и еды. Но аромат с оттенком черники и сливы на фоне насыщенного ягодного микса – вот оно, блаженство. А ещё лёгкий привкус дуба и специй – именно этот аромат искал Ирк, водя носом из стороны в сторону.
– Мороженое! – юноша указал рукой на цветную вывеску «Персик Мелба».
– Мороженое? Но тебе же не рекомендовали его.
– Но и не запрещали. Купишь?
– А может всё же пиццу?
– Нет. Купишь? Только большой рожок!
– Ладно, только ешь не спеша, договорились?
Напарником Ирка был Владимир, старше его в три раза. На вид мужчина был худощавым: короткие волосы, широкие скулы и ямочка на подбородке. Он всегда одевался в элегантный костюм с бабочкой, носил с собой чёрную трость, часы на цепочке. В очках с круглыми стёклами был похож на Джонни Депа. В них Владимир видел всё, что происходило спереди, сзади, а, сделав переключение, мог видеть и в темноте. Кожа на фаланговом суставе имела дополнительный, серебристого цвета, нарост: это говорило о том, что мужчина хорошо дерётся на кулаках. Чуть оттопыренный внутренний карман пиджака, явственно намекал о наличии скрытой кобуры.
Глаза Ирка счастливо сверкнули, рыжеволосый юноша быстрым шагом направился в сторону кафе. Там все столики были пусты – кому захочется есть мороженое в этот прохладный день. Часа через три они вернулись с патрулирования. Юноша был расстроен, что не удалось напасть на след заражённого. Лишь только около главного правового управления ему на секунду показалось, что в воздухе повеяло ароматом черники и сливы. Он повернул голову в сторону большого здания, но напарник, всегда прикрывавший его, отрицательно замотал головой, намекая на то, что их туда не пустят.
– Уже вернулся? – к Ирку подошла Элис, она была такая же, как он. Сегодня не её смена патрулировать город. – Ничего?
– Пусто, – сухо ответил юноша и, даже не поздоровавшись, пошёл по зелёной траве.
В городе давно уже не было травы, кругом бетон и асфальт, а деревья встречаются только в парках, да и то их с каждым годом все меньше и меньше. Ирк мог пойти по дорожке, но ему никто не запрещал, впрочем так поступали все дети из его отряда. Элис любила лежать и читать книги на траве, а Клиз, сняв обувь, бегал, словно ему мало спортивной площадки. Кили – вечный неудачник. Ирк подшучивал над ним, что тот зря ест хлеб. За всё время пребывания в отряде он только один раз смог выследить заражённого. А Кили в свободное время гонял мяч, играя со своим напарником.
У каждого ребёнка есть свой защитник, но это не означает, что он за ним присматривает, как раз наоборот. У них особый дар: только дети могут, не проводя сложных анализов, определить болезнь откерс у человека. Эту болезнь еще называют «болезнь сумасшедшей матери». Обычно она не проявляется: человек ходит, ест, имеет свою семью, а после, словно по команде, резко меняется. И тогда заражённый ищет кого надо защитить и не важно кто им будет: ребёнок, старушка или даже полицейский. Она или он, болезнь всех поражает, хватает человека