Рим поспешил войти в кабинет, пока мужчина не опередил его, но не почувствовал победы. В завораживающе белом коридоре сидели люди, хоть и незнакомые, а заходя в кабинет, Рим ощутил себя ребёнком, раздевающимся перед хирургом.
Белобородый доктор в белом халате с прозрачными непроницаемыми глазами посмотрел на Рима, приглашая сесть. У него были идеально чистые руки врача и заваленный бумагами стол. На цепочке мирно покачивались очки.
– Во сколько ложитесь спать? – с порога спросил доктор Рима, не переставая писать.
– Ближе к одиннадцати, – соврал Рим, заглядывая в бесконечные справочники по психиатрии на полках. «Психиатрия. Руководство для врачей и студентов», «Клиническая психиатрия», «Лекции по общей психопатологии», «Шизофрения», «Учение о галлюцинациях» В. А. Гиляровский. Среди научной литературы как-то затесалась детская книжка «Чёрная курица, или Подземные жители». Смутно припомнив содержание, Рим почувствовал страх.
– Просыпаетесь во сколько? – спрашивал доктор, перелистывая страницу.
– Около семи, – вновь соврал Рим, чувствуя покалывающий тело холодок, – будильник на 7:15 и 7:20.
Рим сделал вывод, что в кабинете холодно, и потому у доктора побелевшие костяшки пальцев. Оглядываясь, он видел, что весь кабинет заставлен шкафами с макулатурой, один даже загораживает окно. И ни одного медицинского предмета. Даже стетоскопа нет.
– Рука спать не мешает? Давно пальца лишились? – доктор поднял на пациента глаза, надел очки и потянулся через стол. – Дайте мне руку.
Рим послушно отдал доктору четыре пальца своей искалеченной руки, напоминавшие ему корн-доги.
– Нет, не мешает. Два года назад на предприятии потерял. Болит, только если что-то кислое попадёт. Лимонный сок, к примеру, – растерявшись, отвечал Рим, не помня, что вытаскивал руку из кармана.
– Ладно, нормально, – прокряхтел доктор, но Рим уже понял, что только в очках он похож на старика. – Ты подходишь. Если согласен, я тебе дам ознакомиться с документами на подпись, и завтра… завтра сможем приступить.
Через час с четвертью Рим заходил в свой подъезд, ещё не понимая, стоило ему радоваться и огорчаться. Он получил работу, но грусть, сводя брови, напоминала какую. Входя в квартиру, Рим хотел только одного: чтобы мама спала и не пришлось бы отвечать за извечный вопрос.
Свет в зале горел. Раскладной стол стоял посреди комнаты, на нём скатерть, на ней салаты, горячее, бутылка вина. От стульев, приставленных к столу, кружками на полу падала тень. В проходе появилась мама в платье и бусах.
– А вот и сына пришёл, – заметалась она, переминаясь перед ним с ноги на ногу. – Раздевайся, купайся и проходи к столу. Я курицу через полчаса допеку.
– Ого. А что у нас за праздник, мам? – спросил сын, представляя, как мама с больными ногами двигает неудобный стол, как тащит покупки из магазина, – в горле застрял ком.
– Да просто захотелось посидеть. Ты же на работу устроился. Нужно отметить.
Рим задумался, к чему такая щедрость со стороны матери, но ему стало стыдно размышлять о причине неловкости,