была уютная комната для отдыха. Сейчас тут пахло плесенью, влага просочилась сквозь стены и вдоль плинтуса свисали большие куски обоев. Штукатурка покрылась трещинами и неровностями.
Диван остался единственным более-менее целым предметом мебели, хотя тоже изрядно пострадал. Вся обивка была в отметинах, вероятно, от ножей – из разрезанной кожи торчал наполнитель. Журнальный столик разломан на части, как и телевизор и кресло перед камином. Стеклянный экран кованой каминной решетки разбит. Пепел и уголь разбросаны по треснувшей плитке. Местами она откололась, обнажив бетонный пол. Среди пепла и земли поблескивали зеленые осколки винных бутылок и крошка каминного стекла.
В хаосе из земли и мусора виднелись следы крови. Кто-то протащил тело из комнаты отдыха вниз, в подвальный коридор.
Сесилия набралась смелости.
– Куда он ведет? – спросила она, глядя на след. Вид крови давно не вызывал у нее сильных эмоций. Но и ей стало не по себе от красно-коричневого следа. Сесилия понимала, чего ожидать.
– Как обычно, – ответил Юнас Андрен, ее ближайший коллега, и с шелестом указал куда-то вглубь подвала. Сесилию не покидала мысль, что в белом защитном комбинезоне Юнас похож на огромного младенца. Очки торчали из-под натянутого на голову капюшона. Наверняка она выглядит так же глупо.
– В кладовую. Я покажу тебе.
Сесилия кивнула и осторожно пошла за Юнасом мимо котельной, стараясь не наступать на кровь. Яркий свет из приоткрытой двери выхватил еще больше земли на полу. Отпечатавшиеся в грязи следы обуви были тоже помечены желтыми табличками.
– Ходи там как можно аккуратнее, – сказал Юнас. – Криминалисты еще не успели взять кровь на анализ. Хотя мы, в общем-то, уверены в том, кто это. Ее звали Линда Сандстрём, разведенная мать двоих детей. Купила дом несколько лет назад, а сейчас прокладывала новую дренажную систему.
Сесилия кивнула:
– Как и прочие уже найденные жертвы. Мне пришлось пробираться внутрь, когда я пришла. Вокруг дома все раскопано.
Кладовая утопала в резком электрическом свете. Он слепил Сесилию и отражался в защитном костюме Юнаса. Собираясь с духом, Сесилия пару раз моргнула, чтобы глаза привыкли к свету. Она столько раз все это проходила, что должна была уже привыкнуть. Тем не менее она чувствовала, как учащается пульс, а к горлу подступает тошнота. Ей доводилось видеть столько жертв убийств и в таких неестественных позах, что она умела, не успев испугаться, отключаться от самого ужасного. Но с увиденным сейчас она не могла смириться, как бы часто ей ни приходилось сталкиваться с подобным. Тела нет. А когда нет окровавленной жертвы – это еще хуже, чем когда она есть.
В центре помещения пол был разломан снизу. Вокруг отверстия лежали горы земли, куски бетона и осколки кафельной плитки. Земля кишела червями, извергалась черными насекомыми. Кровавый след обрывался у края. Сесилия села на корточки около дыры, достаточно большой, чтобы в нее мог пролезть человек. Заглядывая в узкий подземный тоннель, она чувствовала, как темнота смотрит на нее в ответ. От головокружения она оперлась рукой на пол, чтобы не потерять равновесие.
Она терпеть этого не могла. Жертва преступления отсутствовала. И опять Сесилии не за что зацепиться. Как будто все это расследование проклято с самого начала.
Сесилия покачала головой:
– Черт подери!
– Ожидала чего-то другого?
– Нет, – ответила она, поднимаясь. – Но надеялась.
– На что?
– Хрен знает. Хотя бы на обычное убийство?
Юнас рассмеялся:
– Сесси, сегодня 6 ноября. Ты знаешь, что случается в этот день.
Сесилия кивнула:
– Знаю. Все знают. Черт, как же я от этого устала!
Она растерянно огляделась. Кладовая была заставлена коробками. На одной из стен висела полка, заваленная нераспечатанными коробками с куклами Барби.
– Рано или поздно мы его поймаем, – сказал Юнас.
– Не знаю, не знаю.
Сесилия поежилась. «Если бы только куклы могли быть свидетелями», – подумала она. Куклы ей не нравились. Нарисованные глаза обличали ее. Сесилия снова заглянула в дыру и покачала головой, а затем развернулась и вышла из кладовой.
– Справитесь сами, мне тут незачем оставаться.
– Куда направляешься? – спросил Юнас.
– А ты как думаешь? В участок. Кто-то же должен рассказать журналистам, что у Барсука новая жертва.
Акт первый. Рукопись
Меня зовут Барсук. Вот моя история. Узнав ее, вы, возможно, посмотрите на меня другими глазами, но ничего уже нельзя будет изменить.
Воскресенье, 7 ноября
– Здесь я жить не хочу!
Анника Гранлунд улыбалась во все лицо, шепча эти слова на ухо Мартину Гранлунду.
Мартин вздрогнул.
– Почему это? – Он огляделся, чтобы удостовериться, не подслушивают ли