что то», что определяет все это внешне-адекватное в нечто скрыто-адекватное.
Происходящее происходит, но что «есть» это происходящее? Чем оно является на самом деле? Является ли? Происходит ли? Все это загадка, и тут могут возникать различные мысли о такой загадке. Но тот, кто скажет, что он знает последнее разрешение этого, или то, что у него наличествует окончательный ответ о том, «что же это все?» – он либо лжец, либо заблуждающийся.
Последнее происходящее – это нечто непонятное. И такой формат присутствия в присутствии – это и есть то проклятие, с которым приходится жить, единственно, конечно же, можно присутствовать1, но не знать о таком. И такое проклятие незавершенности – это и значительное преимущество, и подарок, и бессилие, являющееся в итоге источником бесконечной силы.
Может ли человек жить не-в-вымышленном мире, то есть в прямой эмпирической данности? Увы, увы, немного опыта присутствия, и оказывается, что для движения в любом направлении включается мышление (ментальность), и такое сразу же предполагает неэмпирическое пространство. И в этом пространстве возникает масса того, что не существует в прямой непосредственности, и в нем наличествует значительность всего того, что видимо и невидимо, но оно присутствует в обращении в том-этом мире.
Если «мышление о сущности происходящего» – это бессмысленность, тогда почему «мышление о тех аксиомах», которые сегодня являются способами объяснять происходящее – это иногда табу для обсуждения? Казалось бы, ну что за польза от мышления, от этого непрактического мышления об основаниях, если оснований нет? Но действительно ли это так? Или основания наличествуют всегда, но именно незаметность оснований – это и есть суть оснований.
Основания являются тем, что позволяет производить особую неадекватность в этой неадекватности, и любая атака на основания – это конкретное разрушение чего-то действительного, того что всегда опирается на некие эфемерные основания, или это обрушение конкретных субъектий, цивилизаций. Но и сами основания подвержены постоянной атаке со стороны происходящего, и они устаревают, остывают. Поэтому вопрос об основаниях – это сверхважная проблема для тех, кто брошен в этом мире, или все же направлен кем-то и для чего-то?
Бесполезные «разговоры о благе», о которых говорит Аристотель в «Политике», и являются отличительной чертой правящих от других, тех, кому не интересны такие не-разговоры. Неправящих интересует конкретность, та конкретность, которая это удел скотов, некая практичность, какое-то «есть», есть других, наживаться и другое… мещанство, обуржуазивание.
А различные как бы пустые разговоры о благе, они вроде бы, бесполезны. Предположительно это разговоры: о прекрасном, о морали, о справедливости, о войне, о предназначении, о запредельном, о мире, о цели, о любви, о смерти, об истине, о господстве, о праве, о распределении благ, о связи, об отчуждении, о вертикали, об эксплуатации, о собственности, о свободе…
И это все как бы бесполезное, никчемные разговоры.2 Но отсутствие таких размышлений – это показатель того, что скоро придут другие правящие, очередные действительно-правящие, те, кто будет определять ход судьбы тех, кто решил стать скотами. Отсюда «праздные разговоры о благе» (согласно Аристотелю3) – это в обязательном порядке нечто бесполезное для тех, кому уготована участь…
Умение свободно понимать и говорить на определенные сложные темы – это показатель «образованного» ума, созданного особым образом, ума, с которым долго работали, ума, на который воздействовали, и не для того, чтобы воспроизвести «инструмент»: болт, винт, выключатель… Наоборот, именно для того, чтобы такой ум, в итоге, стал самодостаточным, самоочевидным, самостоятельным, начал думать сам, перестал жить чужим мышлением; начав создавать что-то собственное, свое мышление и практику затем; конкретную политическую, экономическую, научную и другую реальность после.
Способность «производить свои мысли» – это показатель образованного ума, созданного автономного мышления, которое способно: и на самостоятельность, и на борьбу, становление, особое первенство-господство, и на субъективизацию себя в границах чего угодно…, то есть на саморазвитие.
Люди физически различаются незначительно. Телесная сила одного человека может превосходить силу другого максимум в несколько раз, но, в отличие от такого, интеллектуальная мощь может производить различие в тысячи крат. На старте умственные показатели почти равны, но по мере усложнения – разница становится существенной. Поэтому любой законсервированный правящий, периферии или стремящийся к закреплению господства в старой гегемонии, будет создавать условия, которые бы позволили ему закрепить именно такое – интеллектуальное превосходство.
И только тогда, когда предвидится рост и стремительное движение куда-то, что также, возможно, включает в себя и отражение внешней атаки, может возникать необходимость включения низов и предоставления им доступа к знанию. Но при обратном процессе, при сворачивании, будет происходить противоположное такому. Низы будут отрезаны от интеллектуальных (духовных, мыслительных)