ая норма снега. Местами замело по самые бубенчики. Но разве снег остановит того, кто пылает праведным гневом? Вот и меня не остановил.
Проклиная занесенную дорогу, я аккуратно выкручиваю руль и возвращаю старую, но крепкую и чертовски надежную ниву в колею и еду дальше. Нужно держать себя в узде и не позволять чувствам захлестнуть. Не хватало еще сорваться с дороги и улететь в кювет. И это на практически мертвой дороге – здесь машин десять – двадцать за день проезжает, и это в хорошую погоду, а в канун Нового года и того меньше. Меня же тут не найдут до весны!
– Ксюха, ты меня не переубедишь.
– Ну же, не ворчи. Возвращайся в город. Соберемся старой компанией. Будут все наши, только тебя и не хватает. Опять пойдем на елку в центр, будем пить шампанское и пускать фейерверки.
Я живо представляю картинку: мороз щиплет за нос, вокруг шумно и толпа то напирает, то отступает. Все пьяны и счастливы. Праздник в самом разгаре. И мне блин это чертовски нравится. Но не сегодня. Не в этот раз. Об этом я и сообщаю подруге, чуть сбавляя скорость. Впереди дорога становится еще хуже.
– Давайте без меня. Уверена, никто не огорчится.
– Ты ошибаешься…
– Ксю, если бы ты видела мое лицо сейчас, то передумала приглашать.
– Пыхтишь как ужаленный хомячок!
– Я сброшу.
– Нет-нет! Я молчу!
Хмыкнув, крепче перехватываю руль. В колее заметны следы. Кто-то проехал до меня. Что же, неплохо. Хоть чуть-чуть дорога укатана, и видно куда ехать.
– Слушай, мне действительно не очень удобно говорить. Дорога плохая.
– Надеюсь, ты хоть не на своей пузодёрке поехала в деревню коровам хвосты крутить?
– Нет конечно, – ворчу в ответ. У Ксении стойкие ассоциации с деревней – коровы, сараи, куры и помет. А еще отсутствие дорог, электричества, воды, газа и еды. Мол, питаются люди там травой и молоком сразу из-под коровы. Мне жаль подругу, уж слишком она дикая. – На отцовской ниве поехала.
Слышу, как Ксения выдыхает. Хочу выдохнуть тоже, но не получается. Машину немного бросает по колее, я не сдерживаюсь и ругаюсь, а воображение подруги дорисовывает картинку.
– Черт, Олька! Ну я же говорила! Ты разобьешься! Ты погибнешь там!
Кажется, у кого-то с фантазией совсем беда. Сдержанно улыбаюсь и произношу совершенно спокойным голосом:
– Давай я позвоню, как доберусь?
– Конечно, дурында! Черт побери, не стоит этот гамадрил твоих обид!
Бьет под дых. Я прикусываю губу и чувствую, как глаза затягивает пеленой. Опять слезы! Ненавижу слезы.
– Я же просила…
– Молчу!
– Тогда до связи.
– Оль…
До меня долетает лишь имя, но я вовремя нажимаю кнопку. Вынимаю из уха наушник и бросаю его на соседнее кресло. Хватит с меня разговоров. Ксении слишком много в моей жизни. Она пытается поддерживать, а я пока не готова раскрываться и уж тем более жаловаться, хотя уже все всё знают.
Сглатываю противный солоноватый комок и возвращаю внимание дороге. До бабушкиной деревни осталось буквально километров десять – пятнадцать. Из-за обилия снега ориентируюсь с трудом, но память не подводит. Я добираюсь до поворота, принимаю налево, проезжаю еще один километр и осторожно жму по тормозам. Впереди меня застает практически ожидаемая, но все же внезапная картина.
Красная машина как капля крови на снегу развернута поперек дороги. Рядом маячит высокая худощавая фигура в стильном пальто. Какой-то залетный принц, не иначе. Сдерживаю ухмылку и выдыхаю. Придется помогать, раз уж нам, судя по всему, по пути. Эта дорога единственный подъезд к бабушкиной деревне. Чистится она редко, так как население там человека полтора, не больше. Да и чистят ее в основном местные: дядя Леша на своем тракторе, когда не пьян, или его сын, когда тоже не пьян. Но раз еще никто не почистил, то подготовка к Новому году идет полным ходом.
Я торможу на безопасном расстоянии. Не хотелось бы нарваться на неприятности. Помогать на дорогах хорошая вещь, если кто-то не пытается тебе при этом проломить череп. Навряд ли пижон захочет завладеть старой машиной, но подстраховка нужна всегда.
Бросаю взгляд на приборную панель и на телефон. Одно деление. Связи практически нет. Повезло же чудаку попасть в неприятности именно тут, в глухой зоне да еще 31 декабря.
Мое приближение несчастный принц замечает не сразу. Он стоит спиной ко мне, одна рука поднята и прижата к уху. Видимо, пытается дозвониться и, судя по всему, безуспешно.
Я сигналю. Он подскакивает, резко оборачивается, роняет телефон. Выглядит забавно. Шапка немного перекошена, по самый нос натянут шарф. Ну такой, исключительно мужской – темно-серый в крупную клетку. И украшен он теперь белой ледяной коркой у рта и носа.
Поднимается пар, шарф шевелится. Ругается. Наверное, ругается. Вижу, как темнеют глаза, но тут же зрительный контакт прекращается. Мужчина нагибается и скрывается за боком пижонской пузодёрки. У меня примерно такая же, только черная