е в какую-то часть богословия нравственного или, точнее, аскетики. Один западный ученый высказывает мысль, что содержание, объем и практическая ценность пастырского богословия есть искомое, которое только подразумевается, – ищут, но не находят (A. Graff, «Kritische Darstellung des gegenwartigen Zustandes der Pastoraltheologie». Tubingen, 1841).
Во всяком случае, давая ту или иную формулировку для предмета этой науки, ученые прежде всего говорят о «пастырстве», о «пастырском служении» или о «пастырских обязанностях». Отсюда следует, что должно быть дано определение самому пастырству. Иными словами, наука пастырского богословия прежде всего изучает пастыря, его деятельность, его обязанности, его характер. Таким образом, в центре науки лежит сама личность священника и его деятельность. Но само собою понятно, что не все области деятельности священника входят в предмет изучения пасторологии. Так, напр., вся богослужебная его деятельность исключается из рамок пасторологии, т к. она есть предмет совершенно точно определенной дисциплины – литургики. Точно так же вероучительная работа священника изучается особым предметом катихетики или дидактики. Далее, проповедническая сфера деятельности священнослужителя подробно освещается в особой науке церковного красноречия, иными словами омилитики. Само собою понятно, что обязанности и права священника как судьи, составляют предмет канонического права.
Суживая таким образом рамки предмета, надо признать, что пасторология занимается прежде всего внебогослужебной деятельностью пастыря. Но тут мы сталкиваемся с известным противоречием, а именно: таинство покаяния представляет особенно важный момент в пастырствовании. Посему это таинство, в его нелитургическом разрезе, а исключительно духовном, аскетическом, моральном, неизбежно включается в круг интересов этой науки. Оно, если не исключительно, то во всяком случае в очень большой мере представляет предмет изучения пасторалиста. В пастырском богословии так называемое «душепопечение» занимает весьма видное место.
Но деятельность священника, как пастыря, неразрывно связана с его личностью. Миновать эту сторону, значит лишить науку ее существенно важного момента. С личностью священника связываются многие вопросы пасторологии, как например, пастырское призвание, пастырская подготовка, пастырское настроение, искушения на пути пастырства и многое другое, касающееся его семейной жизни, его поведения и т д.
В православном пастырском богословии, особенно в русском, высказывались разные мнения обо всем этом и давались разные определения науке, лучше сказать, по-разному очерчивались ее границы. Так первый по времени русский пасторалист, архим. Антоний (Амфитеатров), понимал под пастырским богословием «систематическое изложение правил и наставлений, руководствующих к тому, как успешнейшим образом проходить пастырское служение в Церкви Христовой и через него святейшую религию христианскую употребить во спасение людей». Почти так же понимает круг задач этой науки другой видный русский богослов, митр. Макарий (Булгаков), в своем «Введении в Богословие». Для него пасторология есть наука, руководящая пастыря, как ему проходить вообще свои обязанности в пасении словесного стада Христова.
Составители курсов пастырского богословия очень часто стремились сузить пределы науки нравственным ее моментом. Для известного нашего пасторалиста, удостоенного даже степени доктора богословия за свое «Пастырское богословие», архимандрита (впоследствии еп. Мелитопольского), Кирилла (Наумова), эта наука является «систематическим изложением» обязанностей пастыря Церкви». Несколько изменяя слова, архим. Борис (Плотников) ограничивается «нравственными качествами». Значительно острее, и еще больше сузив наших ученых в этой области, свел и всегда сводил пасторологию к пастырской аскетике, как «средству направлять внутреннюю жизнь пастыря к созиданию в нем пастырских чувств к людям». К пастырской аскетике любил сводить свою науку и последний ректор дореволюционной Моск. Духовной Академии, еп. Феодор (Поздеевский).
Долголетний профессор этой дисциплины в С.-Петерб. Академии, прот. А. Солертинский считал, что предметом пастырского богословия должно быть «пастырство Христа Спасителя».
Ему же принадлежит и книга такого содержания, которая, кстати сказать, и весьма научно обработанная, мало способна осветить пастырскую задачу священника. Протопресвитер Г. Шавельский написал уже в эмиграции нечто вроде курса этой науки, под названием «Православное пастырство», в которой стремится ответить на ряд современных вопросов.
В свое время была в России написана целая монография, послужившая автору диссертацией на степень магистра. Это «Пастырское богословие в России» иером. Иннокентия (Пустынского). Автор, обозревая немалую отечественную литературу вопроса, сам ставит ударение на моменте «любви пастыря к пасомым и самоотверженной преданности его их интересам» (стр. ХХХ1). Тут, как увидим ниже, сильно заметно влияние лекций архим. Антония (Храповицкого).
В попытках определения границ науки пастырского богословия наблюдаются таким образом две крайности: или свести все ее содержание к моменту нравственному, иногда даже только к аскетике (Антоний Храповицкий, Феодор Поздеевский), иногда же к системе прав и обязанностей пастыря, как например у Пальмера,