Девяносто девять телохранителей. Фрэнсис Брет Гарт

путешественника. В это время года путешественники были редки между Парижем и Провансом.

      Сердце трактирщика возрадовалось. Обращаясь к мадам Перигор, своей жене, и хлопнув рукою по белому фартуку, он сказал:

      – Сен-Дени!.. Поспеши, жена, накрыть скатерть. Прибавь бутылку шарльвуа на стол. Этот путешественник, едущий так скоро, – судя по быстроте езды, должен быть монсеньор.

      Действительно, когда путник, в форме мушкетера, подъехал к дверям гостиницы, видно было, что он не жалел своего коня.

      Бросив поводья хозяину гостиничны, он легко соскочил наземь. Это был молодой человек лет двадцати четырех, говоривший с легким гасконским акцентом.

      – Я голоден, черт возьми! Давай обедать!

      Гигант-хозяин поклонился и повел его в прелестное помещение, где стоял стол, покрытый прекрасными яствами.

      Мушкетер тотчас же принялся за работу. Дичь, рыба, пироги, – он пожирал все. Перигор вздыхал, смотря, как пустела блюда. Только раз приезжий остановился.

      – Вина! – Перигор принес вино. Приезжий выпил двенадцать бутылок. Наконец, он встал и собрался уезжать. Обращаясь к стоявшему в ожидании хозяину, он сказал:

      – Поставь на счет.

      – На чье имя, ваша светлость? – спросил боязливо Перигор.

      – На имя его высокопреосвященства!

      – Мазарини! воскликнул трактирщик.

      – Именно. Подай мне мою лошадь, – и мушкетер, сев на своего любимого коня, ускакал.

      Трактирщик медленно вернулся в дом. Едва успел он войти во двор, как шум подков привлек его снова к воротам. Подъехал молодой мушкетер с приветливой и грациозной наружностью.

      – Parbleu! любезный Перигор, я умираю с голоду. Что у тебя к обеду?

      – Дичь, каплун, жаворонки и голуби, ваше превосходительство, – отвечал услужливый хозяин, кланяясь до земли.

      – Достаточно! – молодой мушкетер сошел с лошади и вошел в гостиницу. Сев за стол; снова накрытый заботливым Перигором, он быстро очистил его так же хорошо, как и первый приезжий.

      – Дай какого-нибудь вина, любезный Перигор, – сказал изящный молодой мушкетер, как только был в состояния произнести хоть одно слово.

      Перигор принес три дюжины шарльвуа. Молодой человек почти залпом опорожнил их.