т Рождества Христова, едва накрыл непроглядный покров ночи стольный град Москву, засветилось небо вдали, за горами Воробьёвыми, засверкало в мёртвой и тревожной тишине, а потом вдруг загудело робко и несмело, словно кто-то невидимый покатил по нему порожние деревянные бочки.
А в палатах царских Коломенского дворца не до грозы и не до сполохов-зарниц. В палатах оживление, для позднего вечера необыкновенное. Именно под вечер почувствовала великая княгиня Елена Васильевна, что рвётся наружу дитя, которое носила она в себе срок, положенный для того великого и священного действа. Засуетились комнатные боярыни и другие прислужницы, послали за самыми опытнейшими в стольном граде бабками-повитухами. Заранее их наметили, заранее предупредили, чтоб были в готовности. И вот этот час настал.
Тревожно и радостно было на душе государя Василия Третьего. Вот он, долгожданный первенец. Ещё немного и станет известно – сын, столь желанный и необходимый не только ему самому, но и всему государству Московскому, или дочь. Дочь тоже радость, но сын нужен как воздух. А тревожно потому, что опасными были роды в ту пору. Царицы то рождали детей, ровно, как не только боярыни, но и простые крестьянки. А сколько опасностей подстерегало, сколько осложнений, с которыми не под силу справиться обычным повитухам.
На всё воля Божья, и государь Василий Иванович уповал на Всемогущего и Всемилостивейшего Создателя, с тревогой ожидая завершения того, что началось под вечер того жаркого августовского дня, словно тоже, как и великая княгиня, носившего в своей утробе, что-то мощное, грандиозное и грозное.
А над Москвой, где-то за горами Воробьёвыми, гремело всё резче и отчётливее. Ещё недавно глухо звучащие раскаты, переросли в удары мощные, сотрясающие всё окрест.
Ближе к полуночи громы возвестили о том, что готовится в Природе что-то невиданное. От резких ударов, сопровождаемых длинными и переливистыми трелями, даже языки пламени в свечах колыхались. Иной раз и слова, произнесённого стоявшим рядом человеком, не услыхать.
Молнии отражались в Москве-реке, что протекала перед дворцом, иногда врезаясь с жутким шипением в воду. Это шипение завораживало, и государь Василий Третий, великий князь владимирский и московский, в волнении расхаживая по дворцовой палате, нет-нет да останавливался у окна, чтобы взглянуть на отблески этого сияния, отражавшегося в стеклах. Он ждал, когда разрешится от бремени великая княгиня Елена Васильевна, его молодая супруга. Остались минуты, может, десятки минут. Это просто мгновения по сравнению с долгим ожиданием наследника, десятилетиями ожидаемого.
В памяти мелькали этапы этого ожидания. Двадцатилетний брак с Соломонией Юрьевной Сабуровой не дал не только наследника престола – сына столь желанного, но и вовсе был бездетным. Даже дочери не даровал Всевышний.
Василий Третий был уже не молод – сорок шесть стукнуло. Близилось пятидесятилетие, а детей не было. И вот в 1525 году он всё же задумался о втором браке, да и вспыхнуло как раз его сердце новой любовью, когда встретил на своём жизненном пути Елену Васильевну Глинскую, девицу, красоты необыкновенной. Было ей тогда лет семнадцать-восемнадцать.
Любовь любовью, а что делать с законной супругой? И решил государь развестись с Соломонией, чтобы жениться на юной красавице. Боярская дума поддержала это решение. Вопрос престолонаследия – важнейший вопрос. Нарушится священная цепь правящей династии, и не миновать смуты. А всем ли смуты нужны? Конечно, тому, кто тайно служит тёмным силами Запада, они как манна небесная, но не всё боярство крамольным было, недаром говорили, что боярин – в бою яр – яр в бою за Отечество, за землю Русскую.
Церковь воспротивилась разводу и второму браку государя. Инок Вассиан прямо сказал Василию Иоанновичу:
– Ты мне, недостойному, даёшь такое вопрошение, какого я нигде в Священном писании не встречал, кроме вопрошения Иродиады о главе Иоанна Крестителя.
Выступили против развода, и митрополит Варлаам, и преподобный Максим Грек. Что же было делать? Какой найти выход? Выполнить требования церкви и получить междоусобицы, или пойти наперекор? Василий Третий поступил жёстко. Митрополит Варлаам был лишён сана и сослан вместе с Вассианом Патрикеевым и Максимом Греком.
Развод одобрил новый митрополит Даниил.
В Псковской летописи появилась запись: «В лето 7031 Князь великии Василеи Иоанович постриже княгиню свою Соломонею, а Елену взят за собя. А всё то за наше согрешение, яко же написалъ апостолъ: пустя жену свою, а оженится иною, прелюбы творит».
25 ноября 1525 года Соломонию постригли в Московском Богородице-Рождественском монастыре под именем София.
Елена Васильевна была дочерью Литовского князя Василия Львовича Глинского.
Брак с юной красавицей Еленой Глинской состоялся, но, увы, первые три с лишним года детей по-прежнему не было. Это породило слухи о том, что Соломония и не причём вовсе, что сам Государь не способен детей иметь, причём распускали слухи те, кто знал истинную причину – на протяжении многих лет государева семья подвергалась систематическому, медленному отравлению, что ныне доказано учёными.
Три года не получалось