ть более необычный авторский дуэт: девочка-драматург, недавно сделавшая первые шаги в бурное море Фантастики, и многоопытный писатель-воин, прошедший огонь и воду не только в вымышленных мирах, но и в нашей непростой действительности. Их знакомство на гостеприимной и героической земле Донбасса вряд ли было случайностью – где-то на небесных осях вовремя повернулись нужные шестерёнки, и звёзды выстроились в правильную комбинацию.
«Мир, которого нет» – второй совместный роман творческого дуэта, приключенческая история на стыке современной сказки и городского фэнтэзи, фантасмагории и философской притчи. Фаина Савенкова вложила в текст непосредственность, волшебность, чуть наивное, но искреннее восприятие несовершенства «мира взрослых», скованного догмами, выдуманными надобностями и социальными статусами. Александр Конторович привнёс в историю ироничное и точное понимание, как любой стройный проект идёт вкривь и вкось из-за отсутствия «идеальных исполнителей», к каким странностям и нелепостям приводят попытки создания безупречно функционирующих структур. Люди – не винтики. И даже винтики – иногда люди.
В наше быстрое время принято описывать новое через отсылки к старому и известному. Что ж, в моём восприятии первыми референсами стали обе Кэрролловских «Алисы», «Королевство кривых зеркал», «Путешествия Гулливера». Позже вспомнился роман одного из столпов киберпанка Руди Рюкера «Белый свет». А развязка «Мира, которого нет» неожиданно дала горьковатое и совсем недетское послевкусие, зацепила за живое, поставила вопросы, на которые не так-то просто подобрать удовлетворительный ответ. Здесь уже без аналогий и спойлеров – так интереснее!
1
Боровск…
Маленький городок в Калужской области.
Ничем особенным не знаменит, тихий, малоэтажный и какой-то незаметный. На удивление широкие улицы, совсем непохожие на большинство собратьев. Старинные домики, многие из которых помнят ещё царя-батюшку.
Под раскидистыми кронами деревьев сонно возлежат собаки, глядя на проходящих мимо горожан.
Здесь обычно тихо, редкий проезжающий автомобиль лишь ненадолго нарушает покой.
Именно сюда, в который уже раз, приезжали на лето Антон и Лера.
Антон – вечно подвижный и непоседливый. Несмотря на свои двенадцать лет, он уже был твёрдо уверен в том, что неплохо разбирается во многих, порою так и вовсе даже непростых, вещах. Даже и в тех, перед которыми, бывало, пасовали старшие товарищи. На большинство вопросов, которые порою ставили в тупик и более опытных людей, он отвечал почти тотчас же – ничуть не колеблясь и не задумываясь. И его совершенно не смущал тот факт, что он иногда (и даже очень часто…) ошибался. «А кто сказал, что именно на тот момент, моё решение было неверным?»
И попробуй его переубедить!
«Вы просто зашорены в своём упорстве! Ваш скепсис просто не позволяет поверить в то, что в столь молодом возрасте человек уже способен здраво рассуждать на многие серьёзные темы! Современная наука и развитие средств коммуникации вполне позволяют делать правильные выводы кому угодно! И наличие седой бороды не есть обязательное для этого условие».
Однако, при всём при этом, у него удивительным образом присутствовала столь же непоколебимая вера в чудеса! Он на полном серьёзе готов был поверить в существование хоть тех же самых эльфов. Ну и что, что он пока их ещё не встретил на улице? Просто случайно разминулись, бывает.
А вот Лера… прямая противоположность брату.
Насколько он был горяч и порывист – настолько же и она являлась спокойной и рассудительной.
«Ты это видел своими глазами? Трогал руками? Нет? Ну и с какой вдруг стати можешь об этом судить?»
Всё, что в её глазах не подтверждалось безусловными аргументами – подвергалось обоснованному сомнению в достоверности. И на этой почве, у неё с братом шли горячие, аж до хрипоты, споры.
Антон пробовал брать эмоциональностью и напором – бесполезно. Сестра не поддавалась на такие убеждения. Жесткая и бескомпромиссная материалистка, она верила лишь в то, что было доказано и опробовано многими до неё.
Успокаивались они лишь в Боровске. В нём попросту не было чему вызвать столь горячие споры.
Тихий старинный дом, по стенам которого были развешаны разнообразные часы – казалось, тут даже время идёт совсем по-другому, медленнее и размереннее. Дедушка в своё время работал часовых дел мастером, и всё это осталось после него. Порою складывалось впечатление, что многие из часов живут какой-то своей, непонятной для всех прочих, жизнью. В условленное время открывались дверцы на настенных часах, появлялись фигурки, играла музыка. И всё это повторялось ежедневно и многократно. Однажды установленный порядок почти никогда не нарушался.
С одной стороны, Лера воспринимала такой порядок вполне положительно. Её насквозь материалистическое начало вполне с ним гармонировало.
А с другой…
Здесь не ощущалось присутствия главного: творца этого порядка. Того, кто