и «дома терпимости». Ханжество? То-то ж, что нет! Жизненно рассудили! Взяли на себя. И грех, и ответственность!
– Не хотите ли сказать… – я воздержался от «отца Ивана» – что и ныне следует вернуться к «факту существования» и «отнестись к нему с терпимостью»?
– Вот этого я вам не скажу! И мы, священнослужители, уже не те! Тоже не берем на себя!.. Перестраховка!.. Субординация!.. Как выше решат… Задираем головы и киваем… Делай, что велят… Легко и вольготно так…
– Метафоры, идиомы, притчи…
– Чего?
– Да нет… Это я про себя… Спасибо. За размен. За притчу.
– А может быль. Откуда-то ведь взялось в башке! Ну, отдохнул маненько. Пойду облачаться… В свою спецовку, так сказать. Вечерню служить… Знаете, у мартена смену выстоять, наверно легше. Скажете, никто не заставляет? Ну, как сказать… Ведь худому не учим… Не убий, не укради, люби ближнего свово… Всякое такое. Пусть хоть пятый-десятый внемлет – и то: какая польза! И молодые к нам ходят! Ваша, стало быть, напряженка и недоработка!
Отец Иван лихо, совсем по-молодому мне подмигнул. Поднялся – скамейка облегченно ёкнула своим грузным телом – и направился к входу в храм. На миг обернулся.
– Заходите! Нет, я в смысле – поменяем! Или вообще – в охотку… Любое дело лишь в охотку делать стоит! Не так ли? – И совсем современно затрепетал пальцами поднятой руки…
Операция у Федорова
Ларисе Павловне ее землячка и даже дальняя родственница – седьмая вода на киселе – уже порядком надоела. Она уже не чаяла того дня, когда та соберется и уедет в свою Ярославщину. Она бы давно указала дверь этой «липовой» родне, если бы гостья не ждала вызова знаменитого профессора Федорова, кудесника, возвращающего людям зрение. Со всего белого света едут и едут к Федорову. Не профессор – какой-то целый завод, по сотне операций на день! Вот это ученый, вот это профессор. Не то, что она сама, Лариса Павловна, доктор исторических наук… Что же она – не знает (про себя каждый правду знает!), что вся ее ученость «липа»? Две-три тощих книжицы, с десяток статей: вот и вся ее «наука». Докторскую защитила по Куликовской битве. Круглая дата подошла, институту надо было показать «научную работу» – вот и пошла ее диссертация… Это когда-то говорилось – не подталкивай судьбу под локоток! То ли из совести, то ли из суеверия… Другие времена, другие люди были. Ныне – не то, что под локоток, на себе ее тащишь… «налыгачем». То есть на веревке, как упирающуюся корову. Это кандидат Морозов так сказал: «налыгачем». Он же и посоветовал ей заняться к юбилею Куликовской битвой. Пожалуй, единственный человек в институте, который серьезно занимается наукой. Он любит историю, читает такие книги, которые ей и не снились. Какой-то древний монастырский хлам – а у него даже стекла очков блестят от восторга! Будто стихи Беллы Ахмадуллиной читает. И ведь церковно-славянский изучил – свободно читает. Черт рыжий! А душа – бескорыстная. Кому еще, как не ему быть доктором! Ей подсказал проходимую тему, а сам, видать,