окоя хотя бы потому, что испытываю к нему чувство жалости. Да, да, именно чувство жалости и даже сострадания. Я нисколько не оправдываю злодеяния Вильяма Клевера, но и судить его я не вправе, ибо, как написано в Библии, не судите, да не судимы будете.
Жизнь, порой, может загнать в лабиринт, из которого есть только один выход – смерть. Превратности судьбы, свалившись на голову даже самому гуманному человеку, способны сделать из него страшного и жестокого зверя. Каждый из живущих на земле – всего лишь хрупкий организм, беззаботно уверенный в том, что беда, трагедия или болезни обойдут его стороной. Именно это наивное убеждение и играет с нами злую шутку, ибо мы, как это чаще всего случается, оказываемся не готовы к стремительным переменам и крутым поворотам жизни, не вписавшись в которые, очень легко слететь на обочину и оказаться одному в непролазном лесу. Получив сильнейший удар по голове, мы понимаем, что нужно возвращаться на дорогу, которая где-то совсем рядом, но не знаем, в какую сторону идти, поэтому начинаем метаться из стороны в сторону, в надежде заметить просвет меж одинаково равнодушных стволов. Мы кричим во все горло, но никто не слышит нас, мы просим помощи, но ждать ее неоткуда, и тогда паника всецело овладевает нашим разумом. Мы уже в ловушке, но еще не понимаем этого, и каждое следующее движение только усугубляет положение и все дальше и дальше загоняет в чащу.
Это напоминает отчаянное барахтанье в болоте, которое позволяет безжалостной, холодной топи лишь быстрее поглотить жертву.
Это напоминает питье морской воды в надежде напиться, но соль лишь усиливает жажду.
Именно так и случилось в жизни Вильяма Клевера, но могло произойти с любым другим человеком, и одному лишь Богу известно, а может и не известно, на какие шаги готов пойти каждый из нас в борьбе за жизнь родного человека, да не просто родного, а того, кого любишь больше всего на свете, того, ради которого дышишь.
И, поскольку мне искренне жаль Вильяма, я часто размышлял о нем и о том, что же могло произойти с ним дальше, после того, как Меган Гротт успешно покинула его холодный неуютный дом. Я долго думал, думал, думал и все мои мысли сплелись в эту короткую повесть, содержанием которой спешу поделиться с вами, дорогие читатели, возможно, она понравится вам.
Хотя, возможно, что и нет…
Сложно сказать.
Возможно, я рассержу вас тем, что посвятил еще одну книгу монстру, каким Вильям остался в истории города, ведь по-хорошему, память о нем нужно было растоптать, уничтожить и навсегда оставить в прошлом, но…
Что-то не дает мне покоя.
Я не пытаюсь сделать из Вильяма Клевера героя, мученика или заложника судьбы, но то, что случилось с ним дальше, мне почему-то видится именно так.
1. Перед сделкой
Вильям Клевер, все еще находясь под действием остатков сна, лежал в кровати и мило улыбался сквозь сладкую негу. Каждому из людей знакомо блаженство, которое испытываешь, когда просыпаешься в выходной день не по звонку будильника, а сам по себе, когда еще не сделал ни единого движения и не открыл глаза, продолжая просто лежать и наслаждаться теплой постелью и беспечной леностью. В такие моменты время словно замирает. Вильям уже позабыл, когда в последний раз просыпался отдохнувшим, трезвым и, главное, счастливым, поэтому с наслаждением прислушивался каждой клеточкой организма к неземному удовольствию, которое пьянило его ничуть не хуже самого отменного виски.
Упиваясь благоговейной тишиной, он сообразил, что часы, остановившиеся прошлой ночью, по-прежнему не нарушают покой дома легкими, равномерными щелчками маятника, и немного нахмурился, напомнив себе не забыть вызвать к обеду мастера.
По правде сказать, Вильям прекрасно обошелся бы и без часов, но он, как человек серьезный и ответственный, еще с молодых лет привык к тому, что должен знать текущее время для того, чтобы с легкостью ориентироваться в повседневной жизни. Циферблат со стрелками для Вильяма имел ничуть не меньшее значение, чем икона Пресвятой Богородицы для глубоко религиозного человека, поэтому остановившиеся часы, будь они карманными или настенными, вызывали у него точно такое же чувство, которое испытывают верующие при глумлении над святынями. Без понимания, который час, Вильям чувствовал себя слепым заблудившимся котенком, с которым в любую секунду может случиться беда. Есть такой вид особо пунктуальных людей, которые, даже находясь на пенсии и никуда не спеша, чувствуют ужасный дискомфорт, если не знают который сейчас час. Вильям как раз относился к таким людям. И, например, если он решил прогуляться до продуктовой лавки в одиннадцать тридцать, то будьте уверены, именно так и произойдет. Вильям не позволит себе опоздать даже на несколько секунд, хотя его опоздание не будет иметь совершенно никакого значения ни для окружающих, ни для него самого.
Поэтому, все еще лежа с закрытыми глазами, Вильям Клевер снова дал себе клятву вызвать мастера не позднее, чем к полудню, и ему сразу же полегчало, несмотря на то, что до полудня еще оставалась целая вечность, в которую придется постараться смириться с этим неслыханным безобразием.
Да чёрт с этими часами! Вильям, позабыв о часах, снова расплылся в блаженной