С вражьей кровью на руках,
Да с тесьмою в волосах
Забывать свой гнев и страх
Приходи ко мне.
Наберу дурман-травы,
Раны залечу твои,
И до утренней зари
Сгинут дым да грязь.
Только ты уйдёшь опять
С супостатом воевать,
Ой ли, мне ль тебя не знать,
Ясноокий князь!
На тяжёлой на цепи
Беспокойно лихо спит,
Ох, не долго ему жить
На святой земле!
С тяжкой ношей на плечах,
С сединою в волосах
Забывать всю боль и страх
Приходи ко мне!
Скандинавская
Заигрался твой ветер, накликал беду —
Корабли чужеземные в гавань идут,
И, когда у воды собирала цветы,
Скандинавскому воину глянулась ты.
Пусть звенела вокруг молодая весна,
Только ты уже месяц не ведала сна:
Коль отказом ответишь, то воин чужой
Всё равно увезёт тебя силой с собой.
Грей озябшие руки, кутайся в плащ,
О грядущем не думай, о прошлом не плачь!
Ветер странствий вернётся с чужих берегов,
А в душе отзовётся чужая любовь.
Море тихо вздыхало и дождь моросил,
Но тебе слёзы лить не осталось уж сил;
Ветер странствий чужим волю дал парусам,
Уносил твоё имя к чужим берегам.
И не знать, и не ведать в холодном краю,
Где могла бы найти ты иную судьбу.
И на дне бы морском кончить свой краткий век,
Только ночью стал сниться… чужой человек.
Грей озябшие руки, кутайся в плащ,
О грядущем не думай, о прошлом не плачь!
Ветер странствий вернётся с чужих берегов,
И в душе отзовётся чужая любовь.
Твердь
Закат облил земную твердь
Вином истаявшего дня.
Ты сплёл из буйных ветров плеть
И ею привязал коня.
Натянут крепкой тетивой
Твой путь по краю бытия.
Ты не позвал меня с собой,
Но оглянулся на меня,
И отблеск солнца острый меч,
Как струи крови, обагрил.
Ни на одной из наших встреч
Ты о любви не говорил…
Но сплёл из буйных ветров плеть
И ею привязал коня,
Лишь для того, чтобы успеть
Обнять пред битвою меня…
Закат облил земную твердь
Сияньем солнечных лучей.
Не разлучит нас даже смерть,
Ведь ты назвал меня своей!
Варяжская
По нам плачут птицы, —
Их хриплые крики созвучны тревоге,
В небе кружится
Предчувствие дальней, тяжёлой дороги.
Кровь земляники
Полян перезревших втоптана в землю,
Гордые лики
Богов деревянных речам твоим внемлют.
Скалятся волки, —
Клыки их остры и голодны очи;
Песни все смолкли,
Остался лишь клич, пронзающий ночи:
«Э-ооой!»
Ветер жесток, но прочны наши снасти!
Мы с тобой
Стали для всех морскою напастью!
Кованы морем
И ветром заточены души лихие,
Нам с тобою
Вновь будет слышаться песня валькирий,
А весна
Вновь заколотит от нас свои двери:
Ходит молва, что мы не люди, а дикие звери!
Эй! Сильней
Налегай на весло против ветра!
Нас, зверей,
Ждут не дождутся в Вальхалле светлой!
Тридевятая зима
Как из рук веретено
Вырывалося,
За бревенчатой стеной
Осень маялась.
Не тебе ль дарила я
Пояс вышитый?
Плачет за окном заря,
Да неслышно мне!
Ветер струнами звенит,
Да не вижу я:
Душу