ода. Москва не замечала происходящего. Ее кормили не из железных мисок военно-полевой кухни. По бульварам прогуливались студенты, а мужчины с серьезными лицами спешили на работу, чтобы у их детей на столе всегда была еда. Мир коммерсантов, уставших бюджетников и разливных напитков из больших передвижных бочек продолжал существовать, пока в двух часах лёта из Жуковского страдали сразу два народа – огромный российский и маленький, но гордый, чеченский.
Страдали, если вдуматься, на пустом месте. Там свистели пули, а здесь – подрастающее свободное поколение, и за этим диссонансом совершенно теряли цену причины трагедии. С ней просто необходимо побыстрее разобраться, а война – это всегда долго и циклично.
С неба не падало ни единой капли дождя. Оно не скорбело. Даже трава, несмотря на то, что на дворе стояла середина лета, выглядела по-осеннему – ее клонило к земле, она высыхала и приминалась от потоков горячего воздуха.
Мишу демобилизовали по ранению в ногу. Он обычный срочник, и, попав в госпиталь, должен был скоро вернуться назад в Грозный – ранение не было опасным, но он чем-то приглянулся женщине-врачу.
– Я сама мать, – объясняла она.
– Но здесь кругом чьи-то дети. Почему именно я?
Женщина сорока лет пожимала плечами:
– Вы чем-то похожи на моего Володю. Не хочу, чтобы он воевал. Ему как раз исполнилось восемнадцать.
Врач добилась того, что Мишу списали – она подделала медицинское заключение, и ранение признали несовместимым с продолжением службы. Миша отправился из Моздока транспортным бортом в Жуковский, и, едва получил в военкомате печать, прямиком попал на дядькину дачу в Отрадном, где страшно запил в ужасающем одиночестве. Он никого не хотел видеть, и совсем не хотел появляться в городе. Его переполняла злость от того, что, пока в мире есть война, многие продолжают жить обычную жизнь. Это несправедливо. Мировые войны в этом плане намного честнее локальных, ибо шокирующие в своем искреннем стремлении обречь на страдание вообще всех. Они понятнее.
– И пожаловаться некому, Господи прости.
Иногда к Мише заезжала его хорошая то ли подруга, то ли возлюбленная: у них сложные отношения. Заезжала, чтобы напомнить, что он все еще жив, и все можно поправить. Но Миша был пока не готов. Он тушил тем, что воспламеняется, то, что не решался высказать. Высказать, выстрадать вслух, прокричать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.