Действующие лица:
ГЛАФИРА – талантливая девушка, 18 лет;
МОТЯ – её жених, 20 лет;
АННА – её мать, 40 лет;
НАФИК – её отец, 40 лет;
СЕМЁН – помощник депутата, 40—45 лет;
КАТЮХА – любовница Нафика, около 30 лет.
Остановочный пункт железной дороги где-то на просторах нашей России. Остановочный пункт, станцией назвать язык не поворачивается. Такие называли раньше полустанками, но слово, увы, выходит из оборота. По-современному – это именно «остановочный пункт», а по смыслу, как было двадцать, тридцать, пятьдесят лет назад, так и осталось…
Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, столбы и провода. Метрах в ста от полотна стоит двухэтажный панельный дом на три подъезда: строение типа «хрущёвка». Уверенная дорожка вытоптана к дому прямо от таблички «Остановка первого вагона». Балконов нет. Покосившиеся двери в подъезды распахнуты, видимо, давно. Крыша утыкана самодельными антеннами, но и четыре тарелки спутникового телевидения таки торчат из облупленных стен дома. Хоть какая-то цивилизация добралась…
На задворках дома ряд сарайчиков, налепленных из того, что плохо лежало да под руку попало. Всевозможный скарб и хлам хранится там, а может и ямки есть – под картошку, соленья-варенья. Жить-то надо…
Деревуха уже за ними – за сарайчиками: деревянные домишки вылепились в ряды тупиковых проулков. А такой дом один. Многоквартирник!
Люди в нём живут возле самого остановочного пункта: товарняки, поезда, электрички – и днём, и ночью. Но шума они уже не замечают, привыкли. А ведь ещё и грязь. Можно ли привыкнуть к грязи? Можно. Грязь засасывает…
А что делать? Судьба такая! Кто-то свыше распорядился уродиться именно здесь: упрятал, засунул, обрёк. Край географии, глубинка, дыра – самые приличные названия такой малой родине. Сколько таких полустанков в России? И ведь везде жизнь: любовь и радость, боль и страх. Надеются на что-то, мечтают. Мечтают найти себя, свой путь, дорогу в лучшую жизнь, вырваться…
Первое действие
Сцена 1-ая
У подъезда на лавочке сидит МОТЯ. Давно сидит. Парень курит и поплёвывает себе под ноги. Плевки сначала образовывали причудливый узор, а теперь уже слились в лужицу. А окурки МОТЯ бычкует аккуратно и впихивает в большую жестяную банку из-под растворимого кофе: банка уже набита доверху.
К подъезду на белом «Ford» подъезжает СЕМЁН. Видно, как он сверяется с навигатором и записями в смартфоне. Удостоверившись в правильности, СЕМЁН выходит и машины, подтягивает галстук, надевает пиджак.
МОТЯ: Заблудился, дядя?
СЕМЁН: Родня, прям, в каждой деревне.
МОТЯ: Такие здесь не ходят.
СЕМЁН: Глафира Шакирова здесь проживает?
МОТЯ: Чё надо?
СЕМЁН: Семён Наумыч, помощник депутата Алексея Старосельцева.
МОТЯ: Не голосую!
СЕМЁН (смотрит на него): Да, и слава богу…
МОТЯ: Чё?
СЕМЁН: А вас как величать?
МОТЯ: Мотя я… То есть… это… Матвей Сергеич.
СЕМЁН: Так что там с Глафирой, Мотя?
МОТЯ: Нету её.
Из подъезда с мусорным ведром выход ГЛАФИРА.
СЕМЁН: Глафира! С полным ведром и мне на встречу!
ГЛАФИРА: Ой! Ой! Здрасьте! Я вас помню! Ой! Вы мне диплом вручали от депутата и статуэтку. Я сохранила. Мы за него теперь проголосуем обязательно.
СЕМЁН: Вместе победим!
ГЛАФИРА: Там на полочке у меня. Мы на первом живём. Хотите, покажу?
СЕМЁН: Всенепременно.
МОТЯ (поднимается со скамейки): Ага, щас!
ГЛАФИРА: Мотя! Человек по делу.
МОТЯ: Приехал тут в костюмчике! На машине!
СЕМЁН: Молодой человек, уймитесь.
МОТЯ: А то чё?
ГЛАФИРА: Ты – вообще?!
МОТЯ: Певица! Мать зови, а я не пущу.
ГЛАФИРА: Мотя! Матвей!
МОТЯ встал в дверях, перегородил путь, набычился.
ГЛАФИРА: Дурак!
ГЛАФИРА отталкивает парня, суёт ему ведро с мусором в руки, сама проходит в подъезд.
МОТЯ: Она – моя!
СЕМЁН: Да и… Рад за вас! А, кстати, как мать-то зовут?
МОТЯ: Чью?!
СЕМЁН: Как зовут мою, я знаю. Твою мать – мне без надобности. Так значит чью?
МОТЯ: Чью?
СЕМЁН: