де сохранить себя, в надежде создать что-то большее: будь то отношения, будь то дружба или же любовь. А в ряде же случаев, жизнь готовит людям наиболее сложные испытания, от прохождения всех этих этапов с самого начала: с зарождения дружбы, которая в конечном счёте оборачивается взаимной симпатией друг к другу. Но порой бывают ситуации, когда человек на протяжение четверти, трети, а то и вовсе половины своей жизни скитается в этих поисках, но обрести счастье ему не придаётся возможным, по ряду определённых причин. И нет, он встречает на своём пути тех, кто смог бы заполнить эту пустоту, но взаимности же как правило не удаётся заполучить. Возможно, такие люди являются избранными и находятся в этом мире ради какой-то цели, быть может даже и высшей, чем чёрт не шутит. Но такой оптимистичный взгляд на жизнь нередко натыкается на скалы приливов глубокой пессимистичности, когда эти неудачи с ним случаются снова и снова, и снова. В такие моменты остаётся надеяться лишь на одного Бога, но и здесь всё бывает не так гладко, как того хотелось бы. Порой, в моменты самого сильнейшего отчаяния накатывает волна чувств, будто даже сам Бог покинул тебя, оставил на этой бренной земле просто про запас, бесцельно и бездумно. Но кто бы знал всех планов Бога? Это известно лишь ему одному, а все эти домыслы, догадки и придумки, лишь следствие своего собственного отчаяния, которое человек и гасит за всеми этими стенами.
По-настоящему осознавать свой жизненный путь и своё предназначение, если таковое и вовсе есть, человек начинает лишь оказавшись на распутье между жизнью и смертью. Ведь не зря же до создания всего живого мира было ничего, а что по сущности своей есть это ничего? Это хаос, тёмная материя, существующая в хаотичном порядке: в ней нет начала, нет конца, в ней нет света и солнца, но нет и тьмы, есть лишь субстанция, что не подчинена ни одному закону физики, мироздания и божественному слову, просто пустота. Но именно эта пустота и этот хаос есть прародитель всего. Поэтому именно находясь на распутье между жизнью и смертью человек оказывается в этом самом хаосе, своём собственном, персональном хаосе. Можно ли в такие моменты доверять лишь воле случая? Нет, а воле судьбы и своих собственных сил? Безусловно, под пониманием “судьба” и кроется то самое божественное начало, если для нас судьба, это случайное стечение обстоятельств, которое привело к тем или иным последствиям, либо же свело с теми или иными людьми, то для Бога же судьба есть сценарий, сценарий, которому человеку суждено узнать полностью лишь к концу его жизни. Да и конец этой жизни как правило людям не предрешён, так что его более чем заслуженно можно записывать в одни из звеньев той самой судьбы. Ведь именно по воле Божьей мы зародились, ведь именно по воле Божьей мы пришли в этот свет и по его же воле мы умираем, проходя каждый своё собственное, личное для каждого испытание. Но порой же эти испытания оказываются настолько тяжёлыми, что в один миг человечество целиком теряет какую-либо веру в Бога, даже казалось бы те, кто связал свою жизнь служению ему: кто-то воспринимает такие ситуации как отрешение Бога от человечества в целом, кто-то же как финальное и главное испытание, которое рассудит человечество и поставит вопрос: “Простить ли первородный грех Адама и Евы ему или же нет?” И именно так всё случилось с нами…
Мы были детьми послевоенного периода, хотя, это весьма и весьма громко сказано, потому что большая часть нас родилась сразу или несколько позднее после окончания Второй Мировой Войны, но годы, что застали мы в своё раннее детство в понимании маленького и неокрепшего ребёнка можно было трактовать именно так: нехватка еды, нехватка медицинского оснащения и разбомблённые вражескими истребителями дома, театры, госпитали – всё это для нас было единственной настоящей реальностью. И почести, что отдавались военным и засилье этих военных во всех, даже в самых маленьких городах и поселениях, было обыденностью для нас. И в годы, когда, казалось бы, мир отошёл, воспрял от эха прошлой войны, обновился и восстановился, Бог не оставил нас без новых, пожалуй, в разы тяжёлых испытаний…
Прошло меньше года, как я окончил профессиональную подготовку и стажировку в одном из крупнейших челюстно-лицевых госпиталей Колумбуса и стал носить гордый и благородный статус врача-челюстно-лицевого хирурга, как сразу же был распределён работать, а вернее было сказать даже служить, в один небольшой провинциальный военный госпиталь на самой окраине своего родного штата Огайо, в закрытом военном поселении, куда, как меня убеждали мои начальники “не сунется ни один чёрт”.
Это был 1970 год, мне было всего 25 лет, когда я окончил полный многоэтапный цикл обучения по своей специальности и уже в эти годы неумолимо и постоянной основе отбывал на десятках операций в неделю. То были и гнойные операции по вскрытию проклятых абсцессов и флегмон и чистые операции, что носили больше плановый характер, но оно и понятно. Меня звали Томас Корнуэлл и мой род происходил из каких-то глубоких и почётных слоёв Англии, но при этом родился и прожил всю свою сознательную жизнь я в Колумбусе, потому что, когда началась война мать отправили в Америку, где казалось бы было безопаснее всего, как нас пытались в этом уверять все. Прошло практически 30 лет после войны, но в Англии я так и не побывал, никто к нам не вернулся оттуда и речей о родине мы просто больше никогда не вели. В детстве я не понимал того почему мы