Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада
е было ни одного теракта, впрочем, относительная безопасность обошлась США недешево. В 2004 г. в одном из своих видеообращений Осама бен Ладен пообещал, что «сможет довести Америку до банкротства». Трудно не согласиться с рядом экспертов в том, что это обещание удалось частично выполнить. За последние 10 лет борьба с терроризмом обошлась США в 3,3 трлн долларов.
Понятие «мультикультурализм» появилось в научном и политическом лексиконе североамериканских «иммигрантских» государств, Канады и США, в конце 1960-х гг. Тогда этим словом обозначались новые интеграционные модели, принципиально отличающиеся от классической модели «melting pot» – «плавильного котла». Если ассимиляционная модель предполагает, что все тяготы и бремя процесса интеграции ложатся в основном на самих мигрантов, то мультикультурная модель переносит акцент на создание благоприятных условий для интеграции, т. е. требует усилий принимающей стороны.
В последней четверти ХХ века в США и Канаде в рамках политики мультикультурализма была реализована впечатляющая система мероприятий, основанных на учете расовой и этнической принадлежности граждан.
После провозглашения президентом Дж. Бушем-младшим курса на борьбу с международным терроризмом значительно возросло число американцев, отрицательно относящихся к мусульманам и исламу как религии, и мультикультурализм утратил популярность. В этой ситуации многие американские консерваторы предлагают в качестве наиболее действенного средства предотвращения дезинтеграции Соединенных Штатов возвращение к политике культурной ассимиляции иммигрантов. Возможно ли это? По прогнозам, к 2050 г. каждый четвертый американец будет испаноязычным, а Соединенные Штаты превратятся во второе по численности испаноязычное государство мира после Мексики, еще 13–15 % американцев составят иммигранты из стран Азии. Сегодня в США и Канаде заканчивается процесс институционализации новой модели интеграции иммигрантов в американскую и канадскую нации – американизации и канадизации. Несмотря на растущее этническое и региональное многообразие, в этих странах удалось выработать национальную идею, вполне успешно консолидирующую мультикультурное общество. В Канаде, в частности, параллельно идут два процесса, находящихся в динамическом противоречии: растет мозаичность канадского общества, и происходит канадизация ее населения, осознающего себя как мультикультурную общность.
Составляющими модели формирования общегражданской идентичности являются: безусловный отказ от этнического федерализма и от формализованного политического представительства этнических и расовых групп, приоритет индивидуальных прав над групповыми, дальнейшее внедрение одноязычия в США и двуязычия в Канаде в общественную и политическую жизнь, сохранение этнических институтов в качестве элементов гражданского общества без их политизации и т. д. Причем только усилий государства здесь недостаточно, необходимо активное участие коренных жителей и институтов гражданского общества.
В то же время европейские страны сегодня вынужденно превращаются в иммигрантские государства, и тот или иной вариант политики мультикультурализма, при всей неоднозначности ее следствий, становится практически неизбежным для них.
Какую стратегию предлагает Европа? Все большую популярность получает идея квотирования и стимулирования желаемой или замещающей иммиграции. Для иммигрантов вводится экзамен по языку, политической организации и основам истории страны их пребывания. Разрабатываются программы предоставления жилья и социальных услуг, призванные не допустить обособления мигрантов и их изоляцию. Большинство стран ЕС включает решение этих задач в комплексные социальные программы, ориентированные на обеспечение равных возможностей доступа на рынок труда. Особенно серьезные усилия предпринимаются для вовлечения детей мигрантов в систему начального и среднего образования и т. д. Однако предлагаемое в странах ЕС «лекарство» может оказаться хуже «болезни». Во-первых, такого рода мультикультурная политика требует все более серьезных затрат. Во-вторых, важным предостережением служит то, что уровень экономической активности иммигрантов трудоспособного возраста в Европе значительно ниже, чем у местного населения. Хотя уровень рождаемости в семьях иммигрантов со временем снижается, он все равно остается выше, чем у европейцев. Тем самым дешевая рабочая сила мигрантов уже в следующем поколении оборачивается дополнительной нагрузкой на социальную инфраструктуру Европы, и так уже не столь эффективную. То есть тактический выигрыш в прошлом может привести к стратегическому проигрышу в будущем, поскольку массовая иммиграция окончательно разрушает важнейшую опору европейского благосостояния – социальное государство. Таким образом, в Европе, где к середине XXI в. от четверти до трети населения будут составлять «мусульмане», вряд ли удастся сохранить собственные социокультурные основания и идентичность, которые уже сегодня размываются. Количественное соотношение стареющего европейского населения и молодых иммигрантов рано или поздно поставит на повестку дня вопрос о перераспределении власти, где источником политических претензий послужит иная расовая и конфессиональная идентичность, культивируемая в рамках политики европейского мультикультурализма. Неизбежные существенные