Хесен подстригся, но оставил до шеи длину волос, которые иногда собирал в пучок на затылке, отдавая тем самым дань культуре своего народа. Лошадь дорого ценилась везде, как и в городских поселениях. И после покупки одежды денег с продажу коня ему хватало, чтобы провести здесь еще несколько дней.
Хесен открыл наружу дверь. На пороге стояла девушка лет двадцати. Она скрывала лицо частью головного платка из виссона и, лишь когда говорила, приоткрывала его. Она была высокого роста, ниже филистимлянина. Губы ее были тонки, и говорила она, едва открывая их.
– Умоляю вас, спрячьте меня у себя ненадолго! Я вам хорошо заплачу! – уверяла незнакомка на ломаном современном еврейском языке.
Хесен, недолго думая, впустил красавицу. Девушка заскочила в хижину, тут же прижалась к стене рядом со входом, зажмурившись едва дышала. Молодой человек недолго разглядывал ее.
– Может, вы все-таки объясните, что у вас случилось? – спросил он, стараясь говорить как можно тише.
Девушка словно вышла из оцепенения, но не сразу. Она обратила внимание на Хесена, ненадолго задержав на нем взгляд.
– Я наложница царя Та-шемау, который больше не владеет мной, но из септа Таниса заставляют меня быть прислужницей, это… Это значит, что я должна всю свою жизнь провести в заточении. Мое сословие родом из Копты, – продолжала девушка, было заметно, что она волновалась. – Давно оттуда из нашей семьи была моя прабабушка. Она была царицей, возлюбленной царя забытого святилища «Горизонт», посвященного Атону, который хотел служить одному этому божеству. Потом, когда богов вернули моим предкам, наш народ никогда не был в обиде. Но сейчас что-то изменилось. Но у меня… у меня сильная интуиция, которая подсказывает мне, что нынешний царь Та-шемау не имеет никакой силы. Везде интриги. Моего верного мне жреца Храма Солнца Абишу сменили и поставили на его место бесталанного и взяточника Херсиса, приспешника из Греции, у которого теперь новое имя – Ибаш Хиль Атес, что значит «восстанавливающий дух быка». Но этот… он не стоит даже моего парика!
Речь девушки была обеспокоена, она пыталась правильно подбирать слова, что ей, переводя дух, все же удавалось. По-видимому, иврит ей был неплохо знаком.
– Но есть разговор… был, я подслушала, – она говорила, не отрывая взгляда от Хесена, будто старалась найти в нем единственного друга и чрезвычайного человека, который мог бы ей помочь. – …В Храме Абу Сим бел. О том, что на земле Ханаанской есть удивительный и премудрый Соломон, царь израильтян, который мог бы мне помочь. Хотя бы потому что я сама представительница древнего царственного рода.
Хесен имел мало представления о земле тростника, расположенной на границах юга и Африки. Но об удивительной реке с чудовищами под названием «крокодилы» был наслышан. Кожа нильского крокодила высоко ценилась хотя бы потому, что охота на них разрешалась лишь в определенный период, и несоблюдение этого закона каралось кормлением этим же хищникам этими же нарушителями. И еще ему была знакома заброшенная пирамида