ии всех видов транспорта и самоходных тротуарах.
Руф дернул себя еще разок за длинную фигурно извитую ультрамариновую челку и шумно выдохнул, продолжая метаться по нашему маленькому жилому блоку, как тигр в клетке.
– Я столько сил потратил, пристраивая тебя в этот чертов "Кападакес корпорейт". Думал, оставлю в шоколаде, бедствовать и нуждаться ни в чем не будешь без меня, – откровенно досадливо пробормотал он.
– Б… без тебя? – уставилась я на него ошарашено. – П… почему без тебя, Руф?
– Потому что… черт, детка, не так я хотел это сказать… – он отвернулся к узкому окну, сгорбился, и в воздухе отчетливо запахло виной.
– Т… ты меня собирался б… бросить? – ошеломленная догадкой, прошептала я.
Наверное, мне должно было стать в этот момент больно и страшно, но способность что-то чувствовать близилась сейчас к нулю. Весь ужас, отмеренный мне на ближайшее время, успела пережить тогда, когда Лазарос Кападакис вызвал меня в свой кабинет на недостижимом, для такого офисного планктона, как я, верхний роскошный этаж и после пяти минут беседы ни о чем, просто схватил меня за шкирку и нагнул над своим огромным столом. Без вопросов, предупреждения, не говоря уже о хоть малейших авансах с моей стороны. Вжал щекой в гладкую прозрачную поверхность так сильно, что почудилось – сейчас раздробит мне скулу и, не обращая внимания на мой хрип и брыкания, задрал юбку и сдернул трусы, оставив на бедрах ожоги, что саднили и сейчас. Как я нащупала вслепую тот тяжеленный сувенирный шар из густо-черного камня и не представляю, как исхитрилась попасть в мужской висок. Отчаянно взмахнула рукой, и скользкий массивный шар вырвался из пальцев, полетев дальше по собственной траектории.
И вот я уже давилась воплем, глядя на бездыханное тело своего босса, члена богатейшего, влиятельнейшего и, как ходили слухи, мстительнейшего семейства на Земле. Вокруг его головы на белоснежном полу расплывалось голубовато-тусклое пятно его крови. И это тоже являлось еще одним гвоздем в крышку моего гроба, если и прочего было бы недостаточно. Поговаривали, что многие сильные мира сего не совсем уже и люди в их первоначальном виде, но обычно тем, кто болтал такое, быстро укорачивали языки посредством несчастных случаев или затравливали, объявляя психами.
– Робин, не нужно считать меня из-за этого уродом, – смущенно пробормотал мой парень, заставив очнуться от вновь нахлынувшего воспоминания о пережитом.
– Нет? – отстраненно спросила, вдруг перестав даже трястись.
Похоже, сегодня со мной случилось все самое худшее в жизни. Меня почти изнасиловал мерзавец босс. Я его, скорее всего, убила. Но если и нет, то все равно моя жизнь перечеркнута, если и не окажусь за решеткой, то даже легальной работы уборщицы мне больше не видать. И теперь меня бросает парень, с которым мы вместе со школьной скамьи, как принято было говорить в прошлом. Мой первый и единственный. Тот самый, с которым мечтали, что “вместе навсегда”. Единственный мой близкий человек во вселенной, друг и любимый.
– Нет, – Руф развернулся и шагнув ко мне, присел на корточки, хватая меня за руки. И впервые в жизни мне захотелось его оттолкнуть. – Робин, детка, послушай, мы так давно вместе. Всегда. Всегда я у тебя, а ты у меня. – это чистая правда. Оказавшись вместе еще в начальных классах приютской школы мы сдружились накрепко, а позже дружба сама собой перешла в глубокую близость. – Не пробовали… ничего другого. Никого.
– Поэтому? – в груди разливался мертвящий холод, даже заикание отступило. – Ты захотел еще кого-то?
– Да нет же, Робин! – мотнул яркой челкой Руф, досадливо морщась. – Не кого-то еще. Это другое. Я… я влюбился, Малиновка.
– Но я… что со мной? – как же это жалко, невыносимо, но сейчас мне все равно. Остаться совсем одной перед лицом сложившейся ситуации куда как невыносимее и страшнее.
– Ты – это ты, Робин, – крепко сжал мои кисти Руф, настойчиво заглядывая в лицо. – Я тебя люблю. Это не может измениться уже никогда. Люблю. Как друга, как часть себя, этого уже не отменить, это насовсем, как быть родными. Время, расстояние, другие люди ничего в этом не изменят, понимаешь?
– Но…? – как можно любить, но допускать "но"? Я ведь так не делаю. Нет?
– Но… не хочу, – гулко сглотнув, выдавил из себя Руф, отводя взгляд. – Больше. Не. Влюблен. Не горю, понимаешь?
– Нет, – честно призналась я. Хотя… я ведь, если подумать, никогда и не горела, наверное. Всегда в нем нуждалась – да, любила тепло и нежность между нами, но чтобы прямо гореть… Пожалуй, я даже не представляю – каково это. Может, вообще не способна? – Это не понимаю. Но ты меня бросаешь. Это ясно.
Я закивала нервно и часто и не могла остановиться. Конечно ясно, что же тут неясного. Новая волна горечи, боли и обиды захлестнула с головой и сдавила горло и легкие, вырывая всхлип из груди.
– Не бросаю, родная, нет. – Руф порывисто стиснул мои кисти, а я их задергала из его захвата не в силах выносить больше близкий контакт. Мы больше не близкие. Нет. – Выбираю близость с другой, но тебя не бросаю.
– А лучше бы да! – выкрикнула, вырываясь и кинувшись метаться