алеко от камина, где за толстым закаленным стеклом весело пылали, постреливая и разбрасывая снопы золотистых искр, березовые поленья. От камина по всей комнате распространялось ровное сухое тепло; из-за сильного ветра, по временам задувавшего в трубу, в гостиной слегка попахивало дымком. Когда очередной порыв пригибал пламя, заставляя его испуганно приседать, по стенам и зеркальному потолку беспорядочно метались оранжевые блики. Лера сидела на диване, забившись в уголок, подобрав под себя красивые ноги, и при таком освещении была дивно хороша. Впрочем, хороша она была при любом освещении и в любом настроении – даже когда злилась или плакала. Лере было тридцать два – прямо скажем, не девочка, – но Альберт Витальевич не спешил с ней расстаться, хотя кое-кто, особенно по пьяному делу, уже начал намекать, что любовницу пора бы сменить, подыскать себе другую, помоложе. Женщин, говорили эти умники, надо менять часто, как и машины: чуть закапризничала – избавляйся, пока дело не дошло до капитального ремонта.
Изредка, под плохое настроение или после очередной ссоры, Альберту Витальевичу начинало казаться, что советчики правы, однако позже, слегка успокоившись и поразмыслив, он неизменно приходил к выводу, что все эти советы продиктованы не чем иным, как самой обыкновенной завистью. Лера была настоящая красавица и в свои тридцать два выглядела как минимум на десять лет моложе. Вдобавок к этому она была умна, с ней можно было поговорить и даже посоветоваться, и советы ее всякий раз оказывались дельными. Она никогда ничего не требовала и даже не просила; словом, если Лера чем-то и отличалась от настоящей жены – такой, какой настоящая жена должна быть в идеале, – так это отсутствием штампа в паспорте. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в перспективе она надеется этот штамп заполучить, но как раз в этом ее желании Альберт Витальевич не видел ничего предосудительного: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Как сказал Козьма Прутков: «Девицы вообще подобны пешкам: каждая мечтает, но не каждой удается пройти в дамки». Короче говоря, мечтать не вредно; кроме того, если уж жениться во второй раз (а политику, как ни крути, жена необходима, не то оглянуться не успеешь, как тебя запишут в «голубые»), то Лера – это как раз то, что надо. Правда, Юрген в последнее время начал все чаще туманно намекать на какую-то угрозу, якобы исходящую именно от Леры. Его словам Альберт Витальевич привык доверять, но людям, в конце концов, свойственно ошибаться. И врать, кстати, им тоже свойственно. Мало ли, чего этот очкарик не поделил с Лерой!..
Повернув голову, Альберт Витальевич посмотрел в угол, где за низким столиком под включенным торшером шелестел своими бумажками, орудуя циркулем и линейкой, его личный астролог Эрнст Юрген. Никакой он был не Эрнст и, тем более, не Юрген. Звали его на самом деле Эдуардом Юркиным, и на свет он появился вовсе не в Прибалтике, как утверждал, а в поселке Козьмодемьянск, что расположен на территории бывшей Марийской АССР, а ныне – республики Марий-Эл. Всякий раз, вспоминая, что перед ним черемис, выдающий себя за эстонца, Альберт Витальевич с трудом сдерживал улыбку. Юргена можно было понять: астролог-мариец – это звучало довольно-таки комично. Да еще и Юркин…
Но при этом Юрген оказался действительно грамотным специалистом – настолько грамотным, что рядом с ним Альберту Витальевичу порой становилось не по себе. Этот тип, черт его подери, действительно умел заглядывать в будущее, и доброй половиной своих последних побед и достижений Альберт Витальевич был обязан именно ему. Это было нечто непостижимое, и Альберт Витальевич до сих пор считал, что такое невозможно, но это было, и постепенно он привык пользоваться плодами науки, в существование которой не верил, и искусства, которое считал просто набором ловких фокусов. В конце концов, услугами астрологов пользовались многие великие мира сего; даже у Гитлера все шло, как по маслу, пока он во всем слушался своего астролога. А потом астролог предсказал поражение под Москвой, и его сгноили в концлагере. Что из этого вышло, знает каждый, и каждому в наше время известно, что для достижения успеха хороши любые средства. Если астрология помогает – пусть будет астрология!
Альберт Витальевич выбрался из кресла и, присев на корточки перед камином, подбросил в огонь пару поленьев. Пошуровав в раскаленной кирпичной пасти кочергой, он закрыл стеклянную дверцу, вернулся в кресло и сделал глоточек виски из широкого низкого стакана.
– У меня был друг, – произнес он, обращаясь к Лере. – Мы с ним вместе начинали бизнес крутить. Эх, лихие были денечки! Так вот, приехал к нему как-то в гости американец – деловой, сама понимаешь, партнер. Ну, приятель мой, как водится, повез его к себе на дачу – банька, там, березки, шашлычки под водочку, девочки, то-се…
Лера слушала его, опустив журнал, который до этого листала. Уголки ее красивых губ были чуть приподняты, словно она собиралась улыбнуться, лицо выражало пристальное, благожелательное внимание – внимание, которого рассказ Альберта Витальевича, честно, говоря, не заслуживал. Она всегда слушала его с таким выражением, что бы он ни говорил – репетировал ли предвыборную речь, крыл ли на чем свет стоит конкурента или, вот как сейчас, болтал от нечего делать сущую чепуху.
– А на даче у моего приятеля был камин, – продолжал Альберт Витальевич,