/v>
С охраной фрицев у дверей.
И люди в ужасе бежали
С терявшей силы детворой,
Оставшихся в живых сгоняли
Фашисты снова под конвой.
Потом пешком нас в рабство гнали…
Подумать только, Боже мой!
Прикладом слабых подгоняли…
И это нас? В стране родной?!
В неволе вражьей, изуверской
Под ненавистной кабалой
В победу Родины Советской
Как верили мы всей душой
Те годы горько вспоминать
Остались в сердце болью.
Тогда мне было только пять,
Но до сих пор всё помню!
Предисловие
Я, честное слово, не хотел. Первый сборник о жизни детей и подростков с оккупированных территорий получился очень тяжёлым. По ночам мне снились колючая проволока, собаки, немецкие автоматчики, длинные колонны беженцев и самолёты, ревущие над головой. Сны часто были чёрно-белыми, как кадры военной хроники. Я куда-то бежал, прятался.
Наутро просыпался в ужасе, не сразу понимал, что живу в начале XXI века, от снов меня отделяет почти семьдесят пять лет.
Я не хотел возвращаться в середину XX века.
Но осталось много материала, записей и историй, которые не вошли в издание «Война девочки Саши». Мне продолжают звонить из музеев нашей страны, назначать встречи, передавать статьи. Свидетелей страшных событий, которые происходили на территории Беларуси, России, Украины в огненные сороковые, становится всё меньше. И кто запишет их истории? Кто сохранит их для читателей из будущего, если не мы. Поэтому я начал готовить вторую книгу. Иногда мне казалось, что она рождается сама собой, не обращая внимания на волю авторов.
В 1941 году участники описываемых событий были детьми и подростками. Кому-то уже исполнилось 15 лет, и он с автоматом в руках воевал в партизанском отряде. А кому-то едва набежал один год, и войну он помнит по свежим воспоминаниям матери или старшего брата. В заголовках рассказов указан возраст участников на начало войны. Именно в этом году закончилось их детство.
В работе мне очень помогли соавторы. Борис Денисюк, хранитель музея в одной из школ Копыльского района. Он бережно собрал и сохранил воспоминания «детей войны» со всей округи. И Богдана Потехина, талантливая девушка из России.
Собранные ими рассказы вошли в этот сборник.
Иосиф (15 лет)
Иосиф Михайлович Черненко (д. Красный Берег Жлобинского района – д. Туча Клецкого района)
Мы жили в деревне Красный Берег Жлобинского района. Отец – машинист на поезде, мать – мастер на вареньеварочном заводе. Был когда-то в Красном береге такой завод, он и теперь остался, только называется по-другому. Кроме меня, в семье было ещё два сына, старший Олег и средний Франек.
В 1927 году, когда мне исполнилось всего полгода, на полустанке Хальч в Буда-Кошелёвском районе случилась авария. Отец погиб, и мать осталась одна с тремя пацанами на руках. Работала день и ночь, получала небольшую пенсию за отца (14 рублей 45 копеек), ещё деньгами и дровами помогал её брат, дядя Викентий Викторович Тригубович. Денег совсем не было, часто не хватало еды, про одежду и говорить нечего. Я донашивал за братьями какие-то лохмотья.
1933 год помню хорошо. Тогда на Украине был голод, поезда оттуда шли через Красный Берег, забитые больными, оголодавшими людьми. Тех, кто умирал, складывали на крышу. А на нашей станции снимали и хоронили в больших общих могилах.
В апреле 1938 года внезапно арестовали дядю Викентия, мужа маминой сестры Владимира Дамбовского и ещё десять человек со станции. Мать тут же уволили с работы, как сестру «врага народа». Её, мастера высокой квалификации, никуда не хотели брать. Едва устроилась прачкой в сельхозтехникум. Приходили несколько раз с обыском. А что у нас искать?
В 1938-м мы поняли, что все наши невзгоды до этого времени были цветочками. Мать выбивалась из сил. Есть было нечего. Ещё и шипели на нас со всех сторон. Братья приходили из школы битые. Дети из семьи «врага народа».
Матери больно было смотреть, как мы голодаем. Она написала письмо брату отца, Дмитрию Хрисановичу. Тот был военным, офицером, служил где-то в Ленинграде. Не побоялся, приехал со своей женой Дорой Павловной. Всю ночь они с мамой разговаривали. Наутро уехали, забрав с собой Франека. Матери легче было прокормить двоих, чем троих.
Это был большой риск, но Дмитрий не побоялся. Хотя дураком не был. Переписал Франека на себя, сменил ему имя и даже отчество. Был брат Франеком Михайловичем, стал Александром Дмитриевичем. Два года брат прожил у дяди. Потом Дмитрия Хрисановича перевели во Львов. Дядя был каким-то большим военным начальником. Я уверен, он знал, что будет война. Поэтому всего