еди и огромные дикие кошки. По берегам ручьёв жили ондатры, норки и выдры. В холмах рыли себе норы лисицы, и везде бродили олени.
На много миль к востоку и к западу от бревенчатого домика не было ничего, кроме деревьев, и лишь кое-где на краю Больших Лесов было разбросано несколько других одиноких домиков.
Но девочка их не видела. Она знала только один-единственный домик – тот, в котором она жила с папой, мамой, старшей сестрой Мэри и младшей сестрёнкой Кэрри. Мимо домика проходила дорога, на которой виднелись следы от колёс фургонов; она поворачивала и, извиваясь, исчезала из виду в лесу, где жили дикие звери. Девочка не знала, куда эта дорога ведёт и что может быть там, где она кончается.
Девочку звали Лора. По ночам, лёжа в своей кроватке, Лора прислушивалась, но слышала только, как шепчутся деревья. Иногда где-то далеко во тьме раздавался вой волка. Потом волк подходил ближе к домику и снова начинал выть.
Этот вой очень пугал Лору. Она знала, что волки едят маленьких девочек. Но за толстыми бревенчатыми стенами ей ничего не угрожало. Над дверью висело папино ружьё, а верный старина Джек, пятнистый бульдог, сторожил дом, лёжа на пороге.
– Спи, Лора, – говорил папа. – Джек не пустит к нам в дом волков.
Свернувшись клубочком под одеялом, Лора тесней прижималась к Мэри и засыпала.
Однажды ночью папа поднял Лору с постели и поднёс к окну посмотреть на волков. Перед домом сидели два волка. Они были похожи на больших лохматых собак. Задрав носы к небу, они выли на большую яркую луну.
Джек ходил взад-вперёд возле двери и рычал. Шерсть у него на загривке стояла дыбом, он свирепо скалил на волков свои острые зубы. Волки выли, но забраться в дом не могли.
Домик был очень уютный. Когда по крыше стучал дождь, девочки играли на просторном чердаке. Внизу была маленькая спальня и большая комната. Окно спальни закрывалось деревянными ставнями, а в большой комнате было два застеклённых окна и две двери – передняя и задняя.
Чтобы во двор не забрели медведи и олени, он был обнесён изгородью из длинных жердей.
Во дворе перед домом росли два красивых высоких дуба. Проснувшись, Лора первым делом подбегала к окну и однажды утром увидела, что на каждом дубе висит по оленьей туше.
Оленей папа подстрелил накануне днём, а поздно вечером, когда Лора уже спала, притащил их домой и подвесил повыше, чтобы волки не смогли достать и объесть с них мясо.
В этот день папа, мама и Мэри с Лорой обедали свежей олениной. Она была такая вкусная, что Лоре хотелось съесть всё до последнего кусочка, но мясо надо было засолить и закоптить на зиму.
А зима приближалась. Дни становились короче, по ночам мороз подбирался к оконным стёклам. Скоро выпадет снег. Бревенчатый домик почти по самую крышу утонет в сугробах, а озеро и ручьи покроются льдом. Наступит такая стужа, что в лесу папе не найти будет никакой дичи.
Медведи залягут в берлоги и крепко проспят всю зиму. Белки заберутся в дуплистые деревья и уткнутся носами в свои пушистые хвосты. Олени и кролики станут пугливыми и будут удирать от людей. Даже если папе и посчастливится подстрелить оленя, то он будет тощий и костлявый, а не толстый и жирный, какими олени бывают осенью.
В лютую стужу папа может весь день про вести на охоте в заснеженном лесу и вернуться домой с пустыми руками, не раздобыв ничего съестного для мамы, Мэри и Лоры.
Поэтому, пока не пришла зима, в домике надо запасти побольше еды.
Папа аккуратно освежевал оленей, посолил и растянул шкуры, чтобы из них получилась мягкая кожа. Мясо он разрезал на куски, посыпал солью и разложил на доске.
Во дворе лежала длинная толстая колода. Внутри она была пустая. Папа с обоих концов за бил в колоду длинные гвозди, поставил её стоймя, накрыл сверху маленькой крышей, а внизу вырезал четырёхугольное отверстие. К вы резанному куску дерева он прикрепил кожаные петли и вставил на прежнее место. Получилась маленькая дверка.
Через несколько дней, когда куски оленины как следует просолились, папа их проткнул, вставил в дырки верёвки и подвесил мясо на гвозди внутри пустой колоды – сначала внизу через дверку, а потом приставил к колоде лестницу, залез наверх, отодвинул крышку, просунул куски внутрь и подвесил на верхние гвозди.
После этого папа поставил крышку обратно, слез с лестницы, открыл дверку в низу колоды, набил дыру кусочками коры и мхом, раз вёл огонь, а сверху уложил кучку свежих зелёных щепок орешника гикори.
Зелёные щепки не горели, а тлели, и колода наполнилась густым едким дымом.
– Нет ничего лучше хорошего дымка гикори. Получится отличная копчёная оленина. Её можно хранить где угодно и при любой погоде, – сказал папа, повесил на плечо топор и ушёл в лес за дровами.
Лора с мамой несколько дней подбрасывали в огонь свежие щепки. Во дворе всё время попахивало дымком, а когда дверку открывали, из колоды вырывался вкусный густой запах копчёного мяса.
Когда мясо как следует прокоптилось и огонь погас, папа вынул из колоды копчёную оленину, а мама аккуратно завернула каждый кусок