опустила глаза и заплакала. Разваливающая в руках коробка сохранила надпись: «Пшено». Блондинка рукавом обтёрла лицо. Слезы это не остановило, зато кривую улыбку выдавить будто бы помогло.
– Дура, – пробормотал она. – В такое время подкалывать…
– Я о вас забочусь. Выберемся, хоть что перекусить будет.
С этими словами подруга Саши кивнула в сторону девушек, что испуганно хлопали глазками, глядя на возвышающуюся фигуру в порванной куртке.
– Короче, – девушка заговорила почти на ухо Саше. – Бери их за шкирку. Ваша задача от парней не отстать. Они уже собираются дальше идти.
– Что не так? – Саша подозрительно огляделась.
– Нас догнали… Тише…. Идите.
– А ты?
– Всё хорошо будет.
– Но…
– Пшено!
Кличка сработала отрезвляюще. Саша вскочила, тормоша подруг. Краем глаза наблюдая за тем, как мужская часть группы уже направилась к выходу. Они были не знакомы со стайкой подруг, что всё время держались в месте, видя в них лишь балласт.
Саша еле поспевала за ними, подгоняя младших. Пару раз она оглянулась на магазин, где осталась подруга. Под мышкой зажата коробка с крупой, окончательно прохудившаяся. Группа оставляла за собой след из жёлтой крупы.
Пробежав ещё пару кварталов группа замерла. Кто-то рухнул на снег, другие начали плакать навзрыд. Саша, содрав шапку, выпустила на волю копну пшеничных волос.
Хватая воздух обветренным ртом она только могла махать в ту сторону, откуда они прибежали.
Военные быстро осматривали беглецов в поисках раненых. Саше казалось, что лёгкие наполнила лава. Слова не давались ей.
– Где?? – Сашу за плечи трясла темноволосая девушка. – Где она? Когда мы разделились, она была с вами!
– Осталась… задержать… их.
– Дура…
– Я тоже ей так сказала.
***
Он знал её не так давно, но Дарина была из тех людей, поведение которых выдавало душевные муки. Конечно, на работе она была совершенно другой. Среднестатистический учитель, хоть и весьма одинокий в коллективе. Не заходила в учительскую без надобности, мило улыбалась при встрече с коллегами, но всё же не задерживалась в их компании.
С утра Константин открыл глаза и не увидел и не услышал её. Ни привычного похрапывания со стороны раскладушки, ни растрёпанной головы, что едва высовывается из-под тонкого пледа, заменяющего одеяло. Мужчина, ёжась, прошлёпал по холодному линолеуму на кухню. Было только пять утра.
Дарина сидела на излюбленном месте – у батареи. Спиной прижимаясь к горячей поверхности она сжала зубами фильтр сигареты, выпуская через нос дым. Она, как ему казалось, ещё не ложилась. Об этом говорил не смытый макияж и наличие лифчика, выглядывавшего через широкий ворот майки с глупой надписью.
Разговор сошёл на нет как раз после «синдрома мамочки». Девушка явно задумалась и ушла в себя, забыв даже про улыбку. «Пигментированная лыба» – так характеризовал