яющего его счастья. Минутой ранее, ожидая важного звонка, он шатался на кресле и юродствовал перед зеркалом, пытаясь совладать с нахлынувшей на него радостью. Наконец, долгожданный сигнал поступил, и он, будучи уже обутым, побежал вниз.
Лишь волею случая его тщеславие не разрослось до непристойных размеров: большинство коллег и студентов находились в университете, поэтому не могли видеть, как обычно неприметный Крымский возносился над ними, собираясь сесть в столь презентабельную «повозку».
Перед выходом из парадной Миша притормозил, отдышался, толкнул дверь и неспешным шагом ступил в сторону авто, что, подобно загадочной пещере, чернело среди переливов молодой майской зелени на солнце.
В последний момент, прежде чем сесть в машину, аспирант едва заметно оглянулся и лишь самую малость огорчился отсутствию аншлага со стороны возможных зевак.
За рулём сидел молодой мужчина в возрасте до тридцати лет с блестящей лысиной и бритым скуластым лицом, выражающим избыточную чинность. Одет он был в строгий костюм, немного для него великоватый.
Устроившись на заднем сиденье, Миша ограничился кратким «здравствуйте», посчитав, что это просто водитель, и говорить о деле с ним не стоит.
Находясь в шикарном интерьере кожаного салона, аспирант хотел выглядеть органично, поэтому решил важно молчать, но через какое-то время не удержался.
– Что это за машина? – спросил Миша, не найдя ни снаружи, ни внутри логотипа популярного бренда.
– Хорошая машина, – ответил водитель, стараясь быть безучастным, но всё же не сдержал улыбку и добавил, – новая, ты такой не знаешь.
«Китайская дешёвка», – равнодушно подумал Миша насчёт машины. Относительно же своего собственного вопроса его мысли сводились к догадке, что Лысый после услышанного, скорее всего, брезгует своим безымянным пассажиром – примерно так же, как шофёр Первого канала, который вместо звезды шоу-биза для участия в ток-шоу забрал из аэропорта рядового жителя Трансбайкальского региона, пострадавшего от лесных пожаров.
Сначала автомобиль направился к центру города, и Миша пытался угадать, куда именно он следует: Смольный собор, СПбГУ, Комитет по культуре? Аспирант верил, что едет в новую жизнь, где не будет места для былых предрассудков, где он в любой момент сможет улыбнуться и завести беседу с кем угодно и о чём угодно, зная наверняка, что его будут слушать.
Вскоре предполагаемые Мишей пункты назначения остались позади, и авто свернуло на пыльную улицу, проходящую через промзону. Здесь наружную рекламу в её привычном городском виде сменили картонки, прикрученные проволокой к столбам. «Приём лома», «Шиномонтаж», «Скупка поддонов», – сообщали толстые чёрные надписи на них.
Затем автомобиль двинулся вглубь промзоны и поехал между ангаров, пока не остановился у забегаловки «Дилижанс». Рядом с заведением трое механиков из соседнего авторемонта обсуждали Евровидение, искоса поглядывая на воровато снующего неподалеку от них кучерявого кавказца, походившего на начинающего бомжа.
Признав подъехавший автомобиль, кавказец направился к нему. Внешний вид человека, приближающегося к авто, заставил Мишу растеряться. В комплекте с чёрными спортивными штанами кавказец надел синюю олимпийку с угловатыми вставками красного и зеленого цветов, поверх которой набросил затёртую на боках чёрную кожанку. На ногах выделялись жёлтые кроссовки, изначально задуманные как белые, с засохшими кусками грязи в четверть массы обуви.
Не дожидаясь, Лысый молча вышел кавказцу навстречу. После рукопожатия кавказец передал приятелю светло-фиолетовый полиэтиленовый пакет, второй такой же оставив себе. Затем Лысый пошел в забегаловку, а кавказец облупил грязь с обуви и сел в машину вместо него.
Миша поздоровался с кавказцем, тот без интереса бросил «ага» и стал смотреть в лобовое стекло, громко жуя жвачку.
– Это шутка? – спросил Миша, бегая глазами по салону авто в поисках видеокамеры. На это начинающий бомж лишь брезгливо фыркнул.
По его реакции Крымский так и не понял, шутка это или нет. Максимально стереотипный образ кавказца говорил в пользу того, что это всё же пранк, но столь продуманные розыгрыши с таким количеством декораций снимают только со знаменитостями, а уж никак не с бедствующими аспирантами.
На несколько мгновений Миша задержал на кавказце тяжёлый взгляд, а затем, не придумав, что сказать, стал ждать, что же будет дальше, сосредоточившись на неудовлетворённости собой за преждевременный танец мечтаний в голове.
В первую очередь Крымский досадовал на собственное легковерие. Стоило ему припомнить, как вчера вечером по случаю предстоящей встречи он выпрашивал часы и приличный свитер у состоятельного, по меркам общежития, товарища, и его стыд перерастал в злобу.
Через несколько минут из забегаловки вышел Лысый и своим преобразившимся внешним видом умножил нелепость происходящего. Тот самый большой пиджак, в котором приехал, он надел поверх чёрного спортивного костюма с белыми полосками и также превратился в начинающего бомжа.
Несмотря на одежду, эти двое были лишены привычной