/p>
И странный, торжествующий звук, чистый и дерзкий, как звук охотничьего рога, вырвался из его горла, когда он понял, что ей не уйти. Лисичка вновь засмеялась, когда он рванул ее за плечи. Они покатились по траве, листьям. Влажные еловые лапы хлестали по лицу. Сцепились отчаянно, ни один до последнего не желая сдаться на милость победителя. Он навалился волкодавом, рвал ее рыжий мех. Она не уступала ему, с дикарским горловым рычанием норовя вцепиться в шею. И когда слепая, страшная страсть готова была превратиться в ярость, она поддалась. Подставила мягкое лисье горло под оскаленную пасть торжествующего противника.
И, подмяв под себя своенравную и лукавую жертву, князь уткнулся носом в огненные волосы, жадно вдохнул пряный запах пота и мяты. Она обвила его бедра ногами, и тонкое светлое платье пролитым молоком расплескалось по багряной и золотой листве. Звонкая прохлада до предела обострила все чувства. Ему казалось, он ощущает в этот миг всё – каждый золотистый волос, каждую клеточку горячей кожи, каждую родинку, темную и хищную, как глаз куницы. И владеет всем этим безраздельно.
Но это продолжалось лишь мгновение. Она с силой оттолкнула его, опрокинув на спину. Взгляд, еще миг тому назад полный сладостного обещания, искушения, янтарного меда, полыхнул властным огнем. И прекрасная всадница тотчас послала его в галоп, настойчиво диктуя свой первобытный ритм. Привычный властвовать, он рвался, сам не в силах дать себе отчет, чего больше желает – сбросить ее, подмяв под себя, или послушно следовать туда, куда она гонит его, подхлестывая, следовать, повинуясь движениям ее бедер и рваному ритму дыхания.
Вскрикнув, лесная чаровница упала ему на грудь, приникла, ластясь, потерлась теплой щекой. Но он уже не верил этой обманчивой ласке. Он помнил ее горячий взор владычицы, ее хищные ноздри, ловившие его запах. Женщина – его женщина – прикусила губу, борясь с захлестнувшей волной наслаждения. И вид тоненькой алой полоски, следа укуса, под нижней губой, заставил его с шумом втянуть воздух в грудь, внезапно ставшую тесной.
Лесная хозяйка, лисья Астарта, лежала, приникнув к нему, тяжело дыша. Покорная и мягкая, как согретый солнцем мед. И он мучил и любил ее, неистово мстя за краткое владычество…
Солнечный луч вспыхнул в ее рассыпавшихся по листве волосам. Ветер, рванув полог облаков, бросился к земле, коснувшись ледяным крылом обнаженного плеча князя. Лисичка вздрогнула от холода и прижалась теснее, когда Мечислав подхватил любимую на руки, завернул в свой плащ и понес к хижине.
– Останемся здесь, под соснами, – прошептала Ванда, такая мягкая и обманчиво покорная, обнимая князя за шею, уткнувшись курносым носиком в ямку над ключицей. – Там, дома, я больше не буду Лаппэ. Мы с тобой уже не сможем быть вместе. Ты знаешь, лисы не любят, когда мужчина входит в дом Лаппэ. Останемся здесь. Скоро солнце прогреет лес и станет теплей. Не хочу, чтобы ты уходил так рано…
Мечислав покрепче прижал к себе жрицу.
– Я не уйду. Ты же знаешь, я всегда честно исполняю долг князя. – Он усмехнулся, и в этом коротком смехе послышалась с трудом скрываемая боль. – Поэтому мой Лапекрасташ любим землей и лесными богами…
Ванда почувствовала тотчас. За десять лет учишься слышать даже непроизнесенное. Этому учат два самых строгих наставника – страх и любовь. Поэтому она тотчас уперлась ладонями в грудь князя и строго посмотрела ему в глаза, требуя ответа:
– Опусти меня на землю, Мечко! Немедля опусти!
Князь только рассмеялся и поцеловал сердитую складку между ее бровей:
– Не хочу, чтобы ты простыла, мое сердечко. Лисы не простят мне, если я не уберегу их хозяйку от простуды. Я прихожу к тебе в лес каждую новую луну. И ты ни разу не отвергла меня, а значит – мой край все еще под охраной богов.
– Не умеешь ты лгать, Мечко, – вздохнула Ванда. – И долг князя не только в том, чтобы в новолуние приходить в мой лес…
Мечислав впился в ее губы поцелуем, не позволив договорить.
– Не могу я, счастье мое. Они могут требовать, чтобы я исполнил этот долг. Но ты – не требуй.
Ванда не произнесла ни слова. Огненная красота Лаппэ померкла, растворившись в знакомых чертах. Не Царица лис – Ванда смотрела на любимого глубокими серыми глазами. И Мечислав подумал, что знает каждую золотую искорку вокруг зрачка. Он и так знал, что она хотела сказать: князь должен взять жену – из хорошего рода, юную, способную родить нового правителя княжеству Лапекрасташ.
А он уже десять лет, с того самого момента, как первый раз шагнул в этот лес, знал, что не сможет стать мужем другой женщине.
Тогда, осенним днем, когда впервые сменилась луна после смерти отца, он пришел на поляну вместо него. Пришел еще не князем – но в надежде не опозорить рода и стать им. Сперва его встретила та, прежняя Лаппэ. Высокая сухая женщина с печальным лицом. Он тогда еще со страхом подумал, что нужно будет лечь с ней на ложе из листьев ради того, чтобы боги любили Лапекрасташ. По счастью, она не приняла его, как жрица князя, только поцеловала в лоб и попросила дождаться ее возвращения. А потом привела за руку Ванду. Рыжую девочку с длинной толстой косой, что шлепала ее