довал кисточкой, уже не спасала. Несколько культурных слоев, снятых в этом шурфе, не принесли сколь-нибудь значимых результатов. И тут наконец-то, похоже, фортуна повернулась лицом к Анатолию Дмитриевичу. Сердце екнуло, под кистью мелькнуло нечто достойное внимания археолога. Интуиция часто затренькала – оно, оно, ОНО! Анатолий Дмитриевич еще раз тряхнул головой, сбрасывая капли пота, и тихо пробурчал:
– Спокойно, спокойно. Не спешить и не нервничать. Главное, чтобы опять не оказалась ерундой.
Он уперся взглядом в стенку шурфа:
– Господи, помоги. Пусть хоть эта экспедиция не пройдет даром.
Его кисть сметала пыль и песок, а интуиция радостно попискивала – нашел, нашел, нашел. Это было не просто творение рук человеческих, это было творение рук древнего мастера.
Анатолий Дмитриевич почуял давно ожидаемую добычу и речитативом нараспев забормотал:
– Слава тебе, Господи. Слава тебе. Не оставляешь мя своим вниманием.
Теперь он уже мог отчетливо разглядеть, что это было женское украшение из бронзы и кости.
Азарт заставил его забыть и о поте и жаре. Именно в этот момент сверху с легким шорохом в шурф ссыпалась струйка песка. Анатолий Дмитриевич инстинктивно поднял взгляд вверх. На краю шурфа, закрывая собой солнце, расположилась человеческая фигура. Разглядеть человека мешал солнечный ореол вокруг его силуэта. По худому телу было не понять, мужчина или женщина уселся на краю шурфа. Скорее угадывался возраст обладателя силуэта. Молодой парень или девушка. Одежда незнакомца была унисекс. Футболка, джинсовая куртка, широкополая ковбойская шляпа и предположительно джинсы. Тип штанов угадать было затруднительно. Незнакомец или незнакомка сидел на краю шурфа, скрестив под собой ноги. Он невозмутимо наблюдал за Анатолием Дмитриевичем. Раздражение археолога медленно нарастало:
– Явилось, чучело. Буравит спину зенками. Задолбали аборигены своим непроходимым идиотизмом.
Здравый ум принялся успокаивать:
– Главное – не раздражаться. Терпение и еще раз терпение. Спокойствие. Ну сидит, ну смотрит. Какое тебе до него дело?
Кисть сноровисто заходила в руке Анатолия Дмитриевича. Но… Разочарования, как и удары судьбы, всегда неожиданны. Привыкнуть к нему невозможно. Везение заканчивается, не успев толком начаться. Три фрагмента то ли браслета, то ли ожерелья, похоже, были всем, чем судьба сегодня решила порадовать археолога. Дальнейшие усилия Анатолия Дмитриевича в течение следующего часа не принесли успеха. Апатия сменила разочарование. Требовалось принимать решение. Продолжить работу или послать на сегодня все к чертовой бабушке. На одной чаше весов неуверенно толклись вера и надежда на успех. На другую чашу тяжелым грузом уселось предчувствие неудачи и растущее раздражение. Одно дело работать на виду у других людей, когда сопутствует удача. Все спорится, на душе весело, спокойно. Чувствуешь себя хозяином ситуации. Совсем другое дело, когда неудача положила руку на плечо. Анатолий Дмитриевич откинул археологическую кисть в сторону и на несколько минут погрузился в размышления в позе бездельника. Раздраженно сплюнул и стал накрывать мятым куском полиэтилена свое рабочее место. Разгладив и разровняв полиэтилен ладонями, он, покряхтывая, встал на ноги и посмотрел на незваного гостя из-под руки, приставленной ко лбу. Теперь было ясно, что перед ним молодой человек, причем значительно моложе его самого. Незнакомец вальяжно потягивал сигарету, держа ее между указательным и средним пальцами правой руки. Анатолий Дмитриевич саркастически усмехнулся:
– Что, и тебе тоже слава Шлимана не дает покоя?
Молодой человек наморщил лоб и удивленно переспросил:
– Шлимана?
Его глаза недоуменно поблуждали из стороны в сторону, и рот растянула добродушная улыбка:
– А-а-а. Понял. Это который Трою откопал?
Археолог насмешливо хмыкнул:
– Начитанный.
Незнакомец небрежно стряхнул пепел с кончика сигареты:
– Не, я не по этому делу.
Ехидство послышалось в словах археолога:
– Понятно! Вам сразу золото подавай и другие монетизируемые ценности.
Молодой человек невозмутимо разглядывал археолога, выбирающегося из шурфа. Анатолий Дмитриевич, покряхтывая, продолжил нравоучения:
– Я уже затрахался вам всем объяснять. Нет здесь золота и быть не может. А горшки и черепки и другая бытовая утварь вас же не интересует. Я правильно понимаю?
Археолог встал на краю шурфа и похлопал ладонь о ладонь, стряхивая с них грязь. Парень уже стоял на ногах. За спиной у него болтался модный рюкзачок. На тираду археолога он отреагировал добродушной улыбкой:
– Не, эта лабуда меня точно не интересует. У меня к вам деловое предложение.
Анатолий Дмитриевич с пренебрежительной усмешкой уставился на пришельца в ожидании очередной глупости. При этом для себя он отметил, что говор пришельца заметно отличается от говора местного населения. В выговоре угадывался по крайней мере человек городской, если не