ервы с того самого дня, когда этот мужчина появился в их жизни. Еще встретив его на детском балу у князя Варского, девушка почувствовала безотчетный страх. Этот высокий, плечистый мужчина с гордой посадкой красивой головы был опасен, как дикий зверь, вышедший на охоту. Любая девушка могла оказаться его жертвой – и, откровенно говоря, многие мечтали об этом. Но он выбрал жену князя Загорского. Наличие у нее супруга и тринадцатилетней дочери только подстегнуло его охотничьи инстинкты.
С того дня миновало долгих четыре с половиной года. Княгиня Загорская со скандалом разошлась с мужем и меньше чем два месяца спустя стала женой князя Михаила Чаровича. Дочь Владислава осталась с матерью и звалась теперь Загорская-Чарович, страстно мечтая о том времени, когда ей можно будет выйти замуж и сменить эту ненавистную фамилию на любую другую.
– Пока она несовершеннолетняя, только я буду решать, что для нее лучше, – категорично высказалась мать.
– Успокойся, Елена. Подумай о своем здоровье, – с преувеличенной заботой промолвил ее муж и добавил, обращаясь к девушке: – А тебе, Владочка, стоит больше выказывать уважения к своей матери. Сейчас ей вредно волноваться!
Девушка вспыхнула, краснея до корней волос и всеми десятью пальцами вцепившись в поручень. Княгиня Елена Чарович ждала ребенка, и на этого младенца возлагались большие надежды. Если родится мальчик, она, Владислава, может остаться без наследства. Она и так уже в тягость родной матери, а что будет через каких-то три-четыре месяца?
Княгиня Елена тяжело переносила свою долгожданную позднюю беременность. Первые недели она лежала пластом, не в силах пошевелиться, и даже хотела причащаться, как перед смертью. Но потом ее состояние улучшилось настолько, что доктор прописал ей для поправки здоровья отправиться в небольшое путешествие. Он рекомендовал княгине больше бывать у воды, хотел вовсе отправить ее на море, но Елена не желала рисковать. Но и совсем пренебрегать полезными советами тоже не стала, и, едва дождавшись начала сезона, семейство Загорских-Чаровичей отправилось в небольшое путешествие.
Пароход «Царица Елизавета» шел по Волге, останавливаясь у небольших городков, чтобы пассажиры могли сойти на берег и немного поразмяться. Ибо, хотя на корме постоянно играл военный оркестр, чередуя легкую музыку с классическими произведениями, в специально отведенных комнатах можно было сыграть в вист, а общество подобралось солидное, все время проводить, гуляя по палубе и созерцая берега, было скучновато. Пароход шел от пристани к пристани, на небольших задерживаясь примерно на час-полтора, а в крупных городах и до четырех часов, так что путешествие могло продлиться еще несколько дней.
Владислава маялась от скуки и тревоги. Здесь было некуда деться; пока училась в гимназии, она могла полдня и даже больше проводить там или отправляться заниматься к подругам. Возвращаясь вечером и отговорившись усталостью и подготовкой к дополнительным занятиям, сразу после ужина уходила к себе. Здесь же, вынужденная жить в смежной каюте с матерью и отчимом, она поневоле постоянно общалась с этим человеком.
Пытаясь хоть как-то отгородиться от Михаила Чаровича, девушка целыми днями гуляла по верхней палубе, делая вид, что ее чрезвычайно привлекают красоты проплывающих мимо земель. Леса и заливные луга, поля, деревеньки, рыбачьи лодки, небольшие городки с плавучими пристанями, встречные суда – все это девушка впитывала глазами, любуясь жадно, как будто это последние дни ее жизни на земле.
Мимо нее прогуливались скучающие пары, мужчины и женщины, иногда с детьми. Дети тоже маялись от скуки – на тесной верхней палубе ни побегать, ни пошалить. Няни и гувернантки пытались чем-то увлекать маленьких подопечных, но не всегда успешно. Впрочем, детей было мало, и Владислава втайне этому радовалась. Эти малыши напоминали ей о том ребенке, который через несколько месяцев появится на свет. Сын или дочь ее матери и отчима, тот, которого она заранее не любила.
Девушка в одиночестве стояла у борта, глядя на проплывающий берег. До него было не так уж и далеко – Волга в среднем течении не настолько широка, как внизу, да и пароход старался держаться поблизости от берега. До росших у самой воды деревьев и речной травы было не больше трех десятков саженей[1]. Достаточно, чтобы любоваться красотами природы.
За спиной звучали негромкие голоса. Разговор тек плавно, то замолкая, то приближаясь. Владислава почти не прислушивалась к пустой болтовне.
– …Еще полтора часа – и будет Дмитров. Скорее бы!
– Вы сойдете на берег?
– Да, за утренней газетой.
– Надеетесь узнать новости?
– Да. Вы слышали, что писали в вечерних «Ведомостях»?
– Про загадочные исчезновения?
– Да. Там сказано, что полиция напала на след. Мне интересно, появились ли новые подробности в этом деле?
– А сами-то вы как думаете?
– Этот Юлиан Дич такой странный субъект! Он убежден, что все это – дело рук каких-то сверхъестественных существ.
– Колдунов