внушительного вида и очень высокого роста, на полголовы выше пропретора, который по римским меркам считался рослым и крупным. Несмотря на свой почтенный возраст, Сегест держался очень прямо и подтянуто, из-за чего казался ещё выше. Проницательный взгляд его голубых глаз говорил о незаурядном интеллекте, а суровое лицо воина – о твёрдом характере. Его слегка волнистые, пышные волосы до плеч были абсолютно седыми, почти белыми, и только коротко и аккуратно подстриженная борода все еще имела лёгкий золотисто-рыжеватый оттенок. Его огромные сильные руки с длинными цепкими пальцами были старательно ухожены и полностью соответствовали его величавому аристократическому облику. Сегест говорил на латыни с характерным акцентом местных варваров. Хотя его звучный баритон был приятен на слух, а грамматика его фраз была почти безупречной, Вара раздражало грубое иностранное произношение, коверкавшее красоту слов его родного языка.
Для германцев Сегест был живой легендой. В народе его называли «заколдованным великаном» и слагали о нём красивые, задушевные песни, проникнутые загадочностью и грустью. Никто толком не мог понять, почему такой смелый и сильный воин, в молодости прославившийся успешными набегами на пограничные территории римской Галлии, вдруг начал прилежно изучать латинский язык и ездить с подарками в Рим. Германцы думали, что эта невероятная и необъяснимая перемена могла произойти только по вине римлян, которые, не желая иметь такого могущественного и харизматичного врага, как Сегест, превратили его в своего друга с помощью злого и коварного колдовства.
Херускский князь был хитрым, насквозь прожженным политиком, который всегда знал, как достичь для себя максимальной выгоды. Но, при этом, он также был одним из тех необыкновенных людей, в которых жёсткий прагматизм прекрасно уживался с восторженным идеализмом. Всякий раз, когда он говорил о достижениях римской цивилизации, глаза его загорались, и лицо становилось моложе. Сегест высказывался о римской культуре с таким энтузиазмом и восхищением, как будто это было что-то возвышенное и благородное, к чему стремятся, но никогда не могут достичь.
Такой глубокий пиетет знатного херуска перед Римом вызвал у Квинтилия Вара полное одобрение. В первые месяцы своего пребывания в Германии он любил беседовать с Сегестом на самые разные темы, от поэзии и философии до военного дела и политики, включая текущую ситуацию в провинции. Ознакомившись с фактами и составив в голове картину о положении дел, пропретор начал действовать по хорошо знакомой ему схеме применения административной и военной власти на подчинённых территориях. Именно с этого момента начались проблемы в его отношениях с влиятельным германским союзником. У них выявилось несколько кардинальных разногласий по важнейшим аспектам управления провинцией. Например, Сегест высказывался против немедленного введения римского судопроизводства в Германии. «Наши вожди и старейшины выносят