Улица казалась бесконечной. Дома, дома, дома, дальние из них терялись в полумгле, скрадывающей перспективу. Нередко верхние этажи нависали над фасадами нижних, словно в средневековых городах Европы. Некоторые дома вообще срастались вместе, тогда улица на время превращалась в огромный коридор, и нельзя было понять, на планете находишься или на большой космической станции. Затем стены снова разделялись, расходились, и в вышине становились видны огни. Не звёздное небо, как можно подумать, нет. Там, вверху, со свода следующего яруса, подобно сталактитам, свисали точно такие же дома, перевёрнутые вверх тормашками – отрицательные этажи тамошних построек. В свободном пространстве между крышами нижних и днищами вышележащих зданий струились светящиеся потоки воздушного транспорта, а между домами кое-где пролегали эстакады магниторельсовых поездов – самый дешёвый в строительстве и оттого доступный для граждан вид городского транспорта. Кварталы имели разные размеры, то в два-три дома, то в целый десяток построенных вплотную зданий, между стенами которых не было ни малейшей щели. Улочки, переулки, проулки, просто технические тупички и пешеходные галереи, зачастую встроенные в сами здания, создавали хаотичный лабиринт, и трудно было представить, что кто-нибудь может запомнить все хитросплетения переходов более чем в одном районе города. Ещё труднее было вообразить, что город этот – вся планета от полюса до полюса и пять тысяч этажей в высоту. Разум просто отказывался верить в такие масштабы. Улица, по которой я шёл, располагалась где-то посередине этого планетарного человеческого муравейника, и в любое время суток её освещали лишь фонари, вывески да рекламные щиты, натыканные на каждом клочке стен, где отсутствовали окна. Судя по показаниям часов в витринах продуктовых лавок, рабочий день закончился больше часа назад, тем не менее, прохожих не прибавилось и не убавилось. Наверное, так и должно быть в кварталах, где проживают небогатые слои населения. Большинство местных жителей работали не с девяти до шести, а в три смены, а может быть, и сутками, не различая ни будней, ни праздников, ни утра, ни вечера – солнца на такой глубине всё равно видно не было никогда.
Навстречу мне попался полицейский патруль. Не те подтянутые ребята в мундирах, что несут дежурство на поверхности и в космических портах, а грязновато-бурые фигуры, похожие на каких-то пустынных тускенов. На головах прочные шлемы, лица закрыты масками, на которых выделяются белые объективы тепловизоров, тело защищает пластоидная кираса с мощными наплечниками. Оружия не видно, но это не значит, что его нет, просто, во избежание кражи, оно расположено под застёгнутыми клапанами одежды. Зная, что менты, как и собаки, склонны кидаться на всё, что выделяется, я постарался не делать лишних движений, не менять темпа ходьбы и лишь очень медленно наклонил голову, чтобы моё лицо накрыла тень полей шляпы. Через тепловизор черты лица не сличишь, а в видимом диапазоне шляпа давала прекрасную защиту от опознания. За автомат, скрытый под длинным сюртуком-пальто, я не беспокоился. Дистанционных металло– и энергодетекторов у патрульных не имелось – носить с собой столь дорогостоящий прибор и «светить» им на этих уровнях просто опасно. Не спасёт ни броня, ни статус официального лица, а наличие рядом напарников приведёт только к тому, что трупов будет больше… Я достал из кармана дешёвый голографический навигатор-«стекляшку», сверился с курсом и чертыхнулся про себя: из-за фараонов пропустил нужный поворот, теперь вот возвращаться. Или нет? Можно ведь пройти дальше, вон тем лифтовым стволом подняться на одну «сотку» и там уже перебраться в соседний сектор. Так и по «забросу» идти меньше, наверху он занимает не такое большое пространство. Пользоваться «магниткой» я сейчас не хотел. На платформах дежурят транспортные полицейские, экипированные получше уличных, а возможно, выставлены и военные патрули. Нет, пока лучше передвигаться пешедралом, в крайнем случае, лифтами и удалиться ещё на сектор-другой от места перестрелки с солдатами, туда, где не объявлена тревога.
– Мужчина, что-то ищем? – окликнула меня женщина-твилека, судя по одежде – вполне определённого рода занятий.
– Только не сейчас, красавица, – бросил я, не останавливаясь. Лучше быть дружелюбным: человека, никак на неё не отреагировавшего, путана, чего доброго, запомнит.
Возле шестигранного лифтового ствола толпился народ. Примерно три десятка существ нескольких разумных видов бродили по периметру, поджидая кабину нужного направления. Вот мимо уровня пронёсся сверху вниз, не останавливаясь, турболифт, сквозь прозрачную стену было видно, что заполнен он под завязку. Следующий затормозил, раскрыл двери. Нет, туда нам не надо. Переходная галерея вон она, выше. Пропустив трёх молодых женщин, я оттёр в сторону бледного, как смерть, умбаранца и последним вошёл в кабину, идущую вверх. Лифт был старой конструкции, гранёный, словно стакан – такие, я слышал, строились несколько сот лет назад. Возраст механизма давал о себе знать низким гулом и неприятной вибрацией. Сколько ни ремонтируй, какие узлы ни заменяй, а шахта всё та же, и со временем она расшатывается.
– Какой галантный и какой угрюмый, – сказала одна из женщин своим подругам. Это они обо мне, что ли?
– Должно быть, охотник, – заметила