оставляя за собой мокрые следы и пятна пены, прошлёпала по полу к открытой двери и заглянула в соседнюю комнату.
И вот это вот комната возле буфетной?! О-ля-ля! Что же там тогда за буфетная?!
Она-то думала, что это будет какая-то конура с окошком у потолка и сундуками с посудой в углу. Но комната была просторной и светлой, с огромным зеркалом на стене и двумя большими шкафами, украшенными искусной резьбой. Миа открыла дверцы и заглянула внутрь. Полотенца и постельное бельё, уложенное стопками, и салфетки, и какие-то коробки наверху. Мешочки с сушёной лавандой и апельсиновыми корками были разложены на полках, и Миа даже втянула ноздрями этот чудесный запах чистого белья и лаванды.
На специальной подставке у окна висел приготовленный для неё наряд, и стояли туфли, и Миа только вздохнула, глядя на них.
Хотя её гордости очень хотелось вышвырнуть платья на лестницу и туда же отправить мыло и полотенца, забрать свою сумку и босиком уйти на рива дель Карбон, но что-то внутри, более сильное, чем гордость, более жадное и практичное, зашептало голосом мамы Ленары из гетто: «Пользуйся случаем, девочка. Возьми у патрициев всё, что плохо лежит. Это подарки Светлейшей».
Ну, это и, правда, похоже на подарки. Ведь ей дают это добровольно… вроде как.
Она вытерлась пушистым полотенцем и упала в стоявшее тут же глубокое кресло, обитое голубым бархатом, посидела в нём немного, запрокинув голову и глядя на потолок, расписанный облаками и фигурами пухлых ангелочков, а потом…
А потом подумала: с чего бы вдруг маэстро Хромому устраивать ей такой пышный приём, если ещё вчера он собирался выставить её за дверь? Зачем она ему так срочно понадобилась?
И холодок нехорошего предчувствия вновь пополз по спине. Она натянула тонкую рубашку и одно из платьев, оставленных монной Джованной, и пришла к выводу, затягивая шнуровку по бокам, что как-то уж очень тщательно маэстро подготовился: нате вам и мыло, и платья, и даже панталоны! Странно всё это…
Собрав волосы в сетку и подколов шпильками, Миа посмотрела на себя в зеркало. Платье было скромным, из плотной серо-голубой ткани в тонкий рубчик, но на ней сидело прекрасно, в один миг превратив её из гадалки с площади, пусть не в синьору, но в респектабельную горожанку. Бусы и браслеты пришлось оставить, они совсем не подходили к этому платью, да и вообще ко всему её новому облику. Облику, в котором она себя совсем не узнавала, но который ей очень понравился.
А из неё бы вышла прекрасная синьора!
Она покрутилась перед зеркалом и снова подумала, что за всё это придётся платить. И будет ли к ней добра Светлейшая или нет – это ещё неизвестно, а Скалигеры-то спросят обязательно. Миа сунула ноги в туфли и обнаружила, что они немного великоваты, пришлось запихать в носки по носовому платку. Но ей платки без надобности, а хлюпать пятками респектабельной горожанке не пристало. Она капнула пару капель ароматного масла на запястья, как обычно делают синьоры, и, посмотрев напоследок в зеркало, сделала реверанс и произнесла с придыханием:
– Ах,