Хранительница озера. Марк Камилл

отряд наемников выполнял приказ князя.

      – Может хватит? – молодой солдат снял шлем и положил на обгоревшую траву, в руке он сжимал тлеющий факел. – Жалко мне их, – парень посмотрел на сотни обгоревших позади него деревьев.

      – Приказ есть приказ. Что велено то и исполняем, – густобровый и усатый десятник положил руку на плечо молодого война и опустил свой факел поджигая еще не тронутую траву.

      Рядом появился третий наемник и сказал:

      – Как говорила моя бабка, сухое сожжешь, новое вырастит! Будет еще зеленее! – рыжий воин пожевывавший колосок, ухмыльнулся и зашагал в своих узорчатых сапогах за воеводой. Который уже начал окрикивать остальных наемников, подзывая с обочин к дороге.

      Ярослав устало вздохнул. Перед его глазами возникли образы детей и жены. Затем он вспомнил кочевников, которые совершали набеги пока князь отправлял их в соседнее княжество решать свои недомолвки с братом. Вспомнил сожженную дотла родную деревню, когда они вернулись на свою землю.

      Молодой воин сжал обугленный кусок земли вместе с травой и бросил его в сторону загорающегося полеска. Надел свой вытянутый шлем. Поднял расписной щит и, взяв поудобней факел, зашагал в сторону кричащего воеводы.

      Небольшая дружина была послана, чтобы сжечь ближайшие к границе поля и леса, где сейчас властвовали кочевники с юга. Воинов не хватало, так как большую часть князь отправил на войну с соседями. Кто ж знал, что пустынники окажутся так скоро в их родных краях. Не просчитал князь, не просчитал…

      Цена этому была велика. Десяток сожженных деревень и одно портовое поселение.

      – Родомир, сколько еще? – воевода, устало облокотился о здоровенный меч, воткнутый перед ним в дымящуюся землю.

      – Ну, это… – самый младший из дюжины достал сверток бересты и развернул, учено всматриваясь в него. – На юг, похоже. Так точно, на юг! – паренек прятал глаза от чернобрового десятника явно сомневаясь в точности сказанного.

      – На юг, значит на юг, – старший, рывком выдрал из земли двуручник и закинул его на наплечник, тот неприятно звякнул.

      Двенадцать факелов двинулись на юг по вытоптанной сотнями коней дороге.

      Ночь только входила в свои права.

      Бледный свет луны пытался поспорить со светом пылающего огня, охватившего соседние поля и полесок. Но ему это так и не удавалось. Слабый бледно-голубой свет луны тонул в оранжево-красном зареве огня.

      Когда дружина свернула на тропу и, спустя несколько часов, подошла к сосновой роще их окутал холод. Показалось будто огонь факелов стал холоднее.

      Наступила ночь.

      Оглушительный вой разогнал слабое потрескивание огня и легкий шепот отряда, пробирающегося по тропе в лес.

      – Ей Богу, леший накликал. Помереть всем, как пить дать! – долговязый дружинник заметно начал трястись, сжимая двумя руками факел и поднося его ближе к испуганному лицу.

      – А ну, хватит! Дуру пускать! Вы что, бабы сельские?! – воевода шел один без факела и, казалось, его глазам не нужен был свет, чтобы видеть в ночном лесу. Может он знал его еще с детства, бегая здесь еще мальчишкой. А может помнил те годы, когда был егерем.

      – Эту волость не тронем. Пройдем по тропе мимо озера и сожжем там полесок, как в бересте написано, так Родомир? – старший обернулся и посмотрел на картографа. Глаза десятника были черны как ночь.

      Паренек затараторил оберег и начал оглядываться по сторонам ища поддержки в напарниках. Те начали делать то же самое.

      Долговязый, перечислив имена богов, сплюнул и заявил:

      – Озеро проклято воевода, проклято! Давайте воротимся назад, покуда головы целы.

      Дружина остановилась посреди чащи, высокие стволы которой стрелами уходили в ночное небо, где озаряемая пламенем плыла полукрасная луна. Запах соснового леса смешался с дымом от пожара.

      – Проклято, проклято… – зашептались вокруг.

      – Ану цыц! Вы что, дети малые? Сказки сказками, а работа работой! Вам семьи ваши не жалко, жен ваших?! Односельчан и братьев ваших. Детей! Которых сожгли лихие песчаники?

      Все замолкли. Рядом завыли волки. Снова вернув страх в глаза наемников своим воем.