бой, чтобы раскрыть себя»
Галина Богапеко – мастер словесных аллегорий. Её поэзия метафорична и изысканна. Автора не оставляет настойчивое стремление поиска – необычных форм, а поэтическая интуиция её в этом безгранична. Но в чём новизна в её творчестве? У Галины Богапеко буквально выплеснулся оригинальный цикл стихотворений, созданных под впечатлением творчества Сальвадора Дали. И это уже событие, потому что в литературе ничего подобного мы не встретим, а если и встретим, то одиночные посвящения, но не цикл и не книгу. В этой неоспоримо неожиданной для творческого пути автора книге немало образно-ярких решений любой темы. Возьмём историю порочной страсти Гала Дали, которая разрастается до своего рода поэмы экстаза, отражающей разрушение эстетических норм европейской элиты и общества того времени. Таким образом, автор создаёт нетрадиционный контекст любовной и философской лирики в современной поэзии. И в этом контексте поэтическая волна Галины Богапеко не скользит по поверхности жизни, а образно уплотняет наше бытие. И здесь поэтические изыски автора раскрываются во всей полноте. Автор выходит на некую непревзойдённую и самостийную уверенность в определении тем и мотивов, героев и проникновений. Проникновений в сущее – своей судьбы и судьбы народа. И главное – успеть! «Пока свет звёзд небесных не погас», благой Пегас бежит с Поэтом рядом, и нужно рисковать – «рискнуть собой, чтобы раскрыть себя»… «Восьмёркой повторяя ход событий» и в «торжестве семи цветов» – увидеть вдруг: «когда-то это тоже было»…
И знать об этом наперёд, но не сказать – заранее.
Художественные открытия Галины Богапеко поразительны своей нетривиальностью, цельностью и прямым попаданием – в цель. А целью является сердце, влекомое навстречу этим затейливо-притязательным открытиям Сальвадора Дали – одного из самых непостижимых художников XX века.
Как отдельный, сокрытый, видимо-невидимый образ, в стихах Галины Богапеко проскальзывает неожиданная улыбка, да, именно улыбка – зримая и естественная.
Нельзя не улыбнуться, например, читая про ворону: «Не каркает, уже заговорила: “Всё, что случилось, кар-р-р, – всё тоже было…”». И всё, ты понимаешь, что речь идёт о круговороте жизни и оборотах судьбы, глобальное и вселенское концентрируется в природно-сказочно-бытовом – так просто и гениально.
Ряд стихотворений особенно запоминаются и являются знаковыми. Одним из них назову «Мойры». И картина Дали, и стихотворение Галины Богапеко, идущее встык картине, являют этакий прочный троичный союз – разговор о Судьбе человеческой как неотвратимости и как непреложности жизни. Три всемогущих мойры: Клоту (настоящее), Лахйсис (прошлое), Бтропос («жизни нить обрывает») – прядут и тянут нити судьбы, и, кажется, ничто не может изменить их действенность, их плетение. Но где-то в тени Дали прячет четвёртую мойру… Ти́ха-мойра распознана автором – и в картине Дали, и в собственном пространстве жизни:
Богиню случая, счастья, удачи
Дали на холсте в тени берега прячет.
Но я её вижу, я чувствую день,
Когда Ти́ха-мойра покинет тень…
Именно мойра способна «переиначить» и поправить судьбу – на тот лад, что стучит надеждой в человеке… На лучший, на счастливый лад!.. Ритм стихотворения напевен, будто качаешься на волнах моря…
Из стихотворения, как из маминой люльки, не хочется выходить, а так бы качаться-качаться, веря в счастливый случай… И уже следующее стихотворение, «Сны в голубой оболочке», будто врачует жизнь, развернув её на 120 градусов поперёк судьбы, хотя ещё «нет седла, оседлать рысака и судьбину упрямо», но «судьбина» будто уже позади, а впереди… «я б лакала, как кошка, из молочной реки Сенегала», и «я б по Африке вместе с жирафом шагала», и эта фантастическая свобода красоты и всевозможности – постичь и картины Шагала, и «гениальный абсурд обожаемого Дали»…
Романтика, сюр, идиллия и иллюзия – и перспектива за перспективой, обозначаемая серебристой сказочной раковиной с сияющей жемчужиной внутри – и не слегка угадываемой, а телесно-смело открытой!.. Красота нарастает, влечёт, и сквозь «противоречивые образы» картин и строчек мы попадаем в «Постоянство памяти» – одну из самых гениальных картин Дали – в золотистой оболочке богапековского на неё взгляда:
Память – она расплавлена во времени,
А может быть, время расплавлено в памяти?
Плавление, висячие часы-циферблаты, время остановилось на шести, какая-то пустыня вечности, и вопросы звучат как ответы, а ответы вопрошают дальше… И осталось поставить знак равенства между памятью и временем, но тогда исчезнут часы, и душа сольётся с безмерностью…
Потому – не двенадцать, а шесть, потому ещё всё ощутимо, хотя и расплавлено… Тайна картины, тайна стихотворения, данного свыше. Тайна двух начальных строк – таинство тайны.
И «Последний блик» – грусть, и весь «расплывчатый»-расплавленный старик, потому что человек – тоже время, его конденсатор и проявитель, его «зной и стужа». И далее: «Куда уходит любовь?» – вопрошают автор строк и солнечно-лучистая картина Сальвадора Дали, и под Любовью мы усматриваем