Путь Гиперборейца. Виталий Олегович Павловский

проявить себя в обычной жизни, я начал искать себя в Экспрессионизме, как творческом, так и бытовом.

      Я задыхался от дефицита поистине героических и поистине опасных поступков, как от недостатка кислорода. Они должны были питать мою душу, пытливый мозг, и обеспечивать оптимальную температуру моей горячей крови.

      Но так как Госпожа Жизнь не торопилась испытывать на прочность мою жадную до победы натуру, произошло то, что я считаю, должно было произойти, по крайней мере, я желал этого.

      Действо происходило глубокой, золотистой осенью, но когда деревья еще не скинули полностью свою теплую и пушистую одежду, хотя земля и серый асфальт уже были покрыты мягким лоскутным одеялом из желтых листьев. Под вечерним гипнозом луны, пребывая в исключительном состоянии аффекта духа, я рукой разбил оконное стекло с целью раствориться в этом уютном и ляписном мире красок. Но суровые законы природы уронили моё бренное тело на оконную раму, а острые обломки стекла безжалостно разрубили некогда сильное предплечье напополам. И, не выходя из состояния крайне нервного, но прекрасного, как мне казалось на тот момент, возбуждения, я продолжал любоваться волшебным пейзажем, который таил в себе ту бездну чувств и перспективу бесконечной борьбы, о которой я так мечтал в жизни и лелеял во снах.

      Судьба страданий всегда манила меня с большой неведомой силой в свои холодные, но в то же время теплые как материнские объятья виражи.

      Мой инстинкт желал разгадать эту загадку, трагическую загадку жизни!

      Когда истекая липкой кровью, что брызгала из разрубленных артерий и неведомая сила бросало моё тело на стены, словно пытаясь нащупать в ней запасную дверь в ту самую бесконечность, я радовался своему безумию.

      Стена, перед которой, уже успокоившись, я покорно стоял на коленях, казалась мне кладезем мудрости и верховных знаний. Но она продолжала подло молчала и только с насмешкой наблюдала за моими стенаниями и жадно просила моей крови.

      Успокоившись в попытках погрузиться в сокровенное Ничто, или убить себя мудростью момента, у меня проснулось непреодолимое желание попробовать на вкус Истину, и без колебаний вырвав из раны кусок мяса, я стал жевать его и нюхать, пытаясь раскрыть тот букет информации, что скрывает от нас страх и боль.

      После практических манипуляций со своим телом, я с аристократической вежливостью предложил своему бультерьеру разделить попытку познания Сути, которое, уверен, кроется непременно в наших жилах, плоти, крови и даже кишках.

       И всё-таки неудовлетворенный результатом своих душевных порывов, но с девственной улыбкой на устах и с надменным безразличием к происходящему, меня увезли в отделение травматологии, где зашили источник моего вселенского познания, посредством которого я пытался докопаться до сути всех вещей.

       Но вот, наконец! Святой родник мудрости стал бить ключом уже через зашитую плоть. Разрывая крепкие швы и наполняя руку и всё тело нестерпимой, тяжелой, как сама Истина, болью, буйная кровь вырывалась наружу. Несмотря на это разрушающее состояние, мой дух испытывал настоящий триумф величия, бесконечного счастья и ощущения небесной лёгкости.

      Истина очень опасная вещь, и чем больше ты хочешь в неё погрузиться, тем меньше остаётся самого тебя. Осознавая это, но, не имея права отступать, я вынужден был отдать часть себя, чтоб сделать еще один взмах крыльев, на встречу той самой сакральной иллюзии под названием «ИстИнА».