лаго были они не такими уж и большими.
Девушка громко ойкнула и дернулась от боли, почувствовав между лопаток укол булавки, которой мать никак не могла присоединить дурацкие крылья к белому платью, в котором Аврора должна была выйти на сцену.
Платье Рори нравилось: с узкой талией, расходящееся книзу юбкой и рукавами-фонариками, оно было сшито из тончайшей, едва-едва переливающейся ткани, издающей при ходьбе приятный шелест. Правда, грудь можно было так сильно не обтягивать, и уж точно не цеплять к спинке самодельные крылья!
Но где уж ей спорить с матерью, которая несколько вечеров мастерила их из проволоки и других подручных материалов!
– Очаровательно! Ты прелестна! – с благоговением выдохнула Бригита, сложив руки на груди, когда по ее знаку Аврора покрутилась перед матерью, давая оценить свой облик со всех сторон. – О боже! Нет!
– Что случилось? Что не так, мадам? – Рори ужаснулась, когда умильное выражение лица Бригиты резко сменилось испуганным.
– Локон выбился! – фру Франсон прижала ладонь к округлившемуся рту, как будто узрела нечто кошмарное. – Придется переделывать! Быстрее, милочка, быстрее!
Цепко схватив Рори за плечи и пихнув ее в кресло, мадам принялась хлопотать возле нее, хотя ничего ужасного в нахально выпавшем из безукоризненной прически и повисшем около виска локоне явно не было. При этом мать особо не церемонилась, дернув гребешок, которым пряди Авроры были сколоты под затылком, с такой силой, что на нем остался порядочный клок темно-рыжих волос.
– Вот так, так и так! – чирикала фру Франсон и ее полные унизанные перстнями пальцы ловко летали над головой девушки. – Ты должна быть идеальна – господин Гельмут Мадсен сегодня тут! Он здесь лишь только для того, чтобы посмотреть на тебя. Кто бы мог подумать? Такая честь! Сам сенатор явился в «Звездный ветер» послушать мою дочурку!
Рори дернулась, благо это можно было списать на то, что как раз в этот момент фру Франсон, орудующая щипцами для завивки, захватила прядь у самого основания, обдав ее нестерпимым жаром. Аврору всегда коробило, когда приемная мать называла ее не «милочкой-дорогушей-деточкой», а «дочуркой» или, того хуже, «дочерью»… Дочкой…
Учитывая все обстоятельства удочерения Авроры четой Франсонов, это слово в устах Бригиты Франсон звучало по-настоящему циничной насмешкой.
– Ах, какой же мужчина этот господин Мадсен, какой мужчина! – восторженно щебетала приемная мать. – Не будь я замужней дамой, влюбилась в него без памяти! Одни его костюмы чего стоят! Говорят, их ему привозят из самой столицы. Какая элегантность, чувство стиля, безупречная мужественность! А парфюм! Если б ты знала, дорогая, какой потрясающий у него парфюм! – мечтательно закатила глаза фру Франсон. – Когда он был здесь в прошлый раз, я имела честь говорить с ним! Сам мистер Фальк меня ему представил! И знаешь, милочка, господин Мадсен спросил меня о тебе! Ты произвела на этого великолепного человека впечатление, могли ли мы поверить в такое счастье?
Пытаться возникать приемной матери – дело заведомо проигрышное, но тут уж Аврора удержаться не смогла.
– В чем же это счастье, мадам? – она поймала взгляд фру Франсон в отражении зеркала.
– Глупышка! – снисходительно усмехнулась Бригита, но Рори уловила в ее голосе хорошо знакомые и опасные нотки. – Ты должна пищать от радости, что привлекла внимание такого уважаемого, солидного, обеспеченного господина. Дай бог, чтобы тебе удалось это внимание удержать!
– А может, сенатору Мадсену лучше обратить внимание на собственную жену?– Аврора вопросительно подняла брови, чувствуя, как внутри начинает подниматься волна злости.
Наказание не заставило себя долго ждать. Будто бы случайно приемная мать притронулась раскаленными щипами к шее Рори, и сама закричала еще громче девушки:
– О господи, моя ты бедняжка! Ах, какая же я неосторожная! Больно, милая? Несчастная девочка! Ну-ну, сейчас я подую, так легче, малышка? А теперь смажем мазью – ожог в два счета заживет, завтра и не вспомнишь! Вот видишь, как нехорошо отвлекать маму глупыми вопросами! Что касается госпожи Мадсен – эта старуха и в подметки тебе не годится, крошка! И потом, когда двух людей связывает большое, красивое чувство, такие мелочи, как чей-то муж или чья-то жена вовсе не помеха.
От такого вероломства Аврора просто потеряла дар речи. Она, конечно, подозревала, что приемная мать в своих мудрых рассуждениях способна далеко зайти, но чтобы так…
Скажите пожалуйста, госпожа Мадсен у нее старуха! А то, что сам дражайший господин Мадсен недалеко от нее ушел, это ничего, да?
– Ты красавица! – приемная мать склонилась к Рори, доверительно и мягко зашептав девушке в самое ухо. – Высший сорт, цимус, а уж когда откроешь свой чудесный ротик, то и вовсе настоящий ангел. Твою утонченность и прелесть должен оценить по достоинству настоящий мужчина, достойный такой красоты. Человек, имеющий положение в обществе, крепко стоящий на ногах, во всех отношениях блестящий, неотразимый. И знаешь, моя кошечка, твое счастье, что в нашем захудалом городишке нашелся мужчина, способный оценить тебя по достоинству.