ак страстно, так преданно ждешь?
И о ком свою тихую песню поешь?
– Где полгода зима и так короток день,
Где от снега опять покосился плетень,
Где заря так пугливо, так робко встает —
В том краю моя Светлая Пери живет.
Ее пальцы прохладны, а кожа бела.
Ее мысли прозрачны – прозрачней стекла…
Она пахнет дождем и немного травою —
Этот запах подолгу вожу я с собою.
Ее волосы – лен, а глаза – синий лед.
Она странные песни мне тихо поет
Ее голос дрожит как свеча на ветру…
Она рано к молитве идет поутру.
За спиною неспешно из века в века
Катит воды великая ваша река.
Косы светлые спрятав под яркий платок,
Пери слезы роняет на крупный песок…»
Торг хорош был и славный получен бакшиш.
Ты то еле плетешься, а то вдруг спешишь.
О чем думаешь ты, нитку бус теребя?
Пой, погонщик, лишь ветер услышит тебя!
По пустыне бескрайней идет караван,
Впереди за холмами уже Тегеран.
Что молчишь, караванщик, ссутуливши спину?
Снова сердца кому-то отдал половину?
Благовония
Благовония древний старик продавал:
Апельсина цветы, драгоценный сандал,
Масла роз и жасмина, и опийный мак.
Не хотел отпускать без покупки никак.
– О, несравненная, только открой
Этот ларец своей нежной рукой,
Вдохни аромат, что таят его недра —
Сила и крепость ливанского кедра.
Царь Соломон был его знатоком!
Я не болтаю, я был с ним знаком!
Когда-то мальчишкой, зеленым юнцом —
Гостил в его замке с покойным отцом…
– Чтобы отвлечься от тягостных дум,
Масло мелиссы купите, ханум.
Всего лишь по капле вотрите в виски —
И нет беспокойства, сомнений, тоски…
А если в сердечко вдруг ревность стучится,
(Такое с красавицей может случиться),
То роз аромат это быстро поправит
И мысли в любовное русло направит.
Свершишь омовение этой водой
И будет любимый вовеки с тобой.
– Вот юноша славный! Куда так спешишь?
Здесь лучший на рынке табак и гашиш!
О чем же тут думать? Цена велика?
А ты поторгуйся! Уважь старика!
– Еще не родился, который услышал:
«Вошедший к Али без покупки, мол, вышел!»
Мне лавка давно уже – дом и семья:
Сначала к Аллаху ушли сыновья,
Трех жен потерял, и вот – левую ногу…
Но только идущий осилит дорогу!
И так ковыляю уже много лет,
Ароматы меняя на тяжесть монет.
– Давно это было – лет десять уж с лишком —
У лавки моей два чумазых мальчишки,
Поспорили громко, катаясь в пыли,
Монеты одной поделить не могли.
До крови дралися, забыли про дружбу,
Костыль сослужил мне тут верную службу.
Я им забияк распихал по углам:
«С ума посходили? Остыньте! Харам!»
Когда отдышались и лица отмыли
От крови, от пота и въевшейся пыли,
Тогда драчунов и призвал я к ответу:
– А ну, отвечайте, чья это монета?
Я думал, что каждый ответит: «Моя!»
Но отчего-то молчали друзья…
Тогда говорю: – Раз хозяина нету,
Оставлю, пожалуй, себе я монету…
И старший промолвил: – Простите, Ака,
Хозяйка монеты – жена мясника.
И деньги я эти с прилавка украл,
Пока мой товарищ её отвлекал.
– На что же хотели богатство потратить?
– Покушать «от пуза». Мы думали, хватит!
– Всевышний, один ты свидетель позора —
Голодных детей я кормлю разговором!
Я дал им лепешку и сыра. Пока
За крынкой парного ходил молока,
От сыра куска и от этой лепешки
Уже не осталось ни корки, ни крошки.
Еще свежих фиников им я принес.
Смотрел как их ели и задал вопрос:
– Скажите