пасибо большое, я очень люблю вас и горжусь вами.
Ну и конечно же эта книга посвящение всем женщинам, нежность, красота, мудрость, а порой даже сила которых, всегда восхищали меня.
Борис Церетели.
1. Томас
Позолоченная ручка податливо повернулась, и в дверном проеме медленно появилась мужская фигура. Высокий широкоплечий мужчина медленно и аккуратно закрыл за собой дверь гостиничного номера. В коридоре было безлюдно, утреннее солнце радовало своим ярким присутствием через большие оконные рамы. Медленно отпустив дверь, мужчина привычным ему движением провел ладонью по гладковыбритому черепу и, прищурившись от солнечного света, которым был залит весь этажный коридор, не скрывая удовольствия, улыбнулся. Как бы взбодрившись и слегка передернув при этом плечами, медленной и уверенной походкой он прошёл по коридору.
Здесь было просторно и тихо. С одной стороны располагались двери гостиничных номеров, с другой – большие двухстворчатые окна. Солнце падало большими пятнами на ковровую дорожку, радуя своим теплом причудливые экзотические растения, расставленные точно в линию рядом с окнами.
Том, а именно так звали этого мужчину, направлялся к этажным лифтам, один из которых должен был доставить его на первый этаж, где находился ресторан. Легко перенеся недавний длинный перелет, Том быстро адаптировался, неплохо выспался и в данный момент собирался позавтракать. При столь длинных перелетах люди оказываются в других часовых поясах и, конечно же, не сразу могут привыкнуть к смене климата и реальному времени. Этот случай, как, впрочем, и Том, некоторым образом являлись исключениями. Дело в том, что и в Берлине, и в Кейптауне, куда он недавно прибыл, сейчас было абсолютно одинаковое время. Идеальное время для завтрака.
Том был в прекрасном расположении духа и уже предвкушал горячий и ароматный кофе, пару круассанов и, конечно же, бокал свежевыжатого апельсинового сока. Сейчас для господина Штайнборна все складывалось просто идеально, как простой и незатейливый детский пазл с ярким и понятным сюжетом. Все части этого пазла, в числе которых были не только погода и природа, но также и работа, идеально подходили друг к другу, без особых сложностей образуя в итоге просто великолепную картину.
Нет-нет! В том-то все и дело, что это был не отпуск, а рабочая командировка. Последние две недели Том только и делал, что подтрунивал над самим же собой, мысленно задавая один и тот же вопрос: «Вы где работаете, господин Штайнборн? Рабочая поездка в Южно-Африканскую Республику? Вы, наверное, капитан дальнего плавания или, может быть, пилот? Вы бизнесмен или политик?»
Размышляя на эту тему, Том с довольной физиономией оказался перед открывающимися дверьми лифта, в котором уже стоял забавный австрийский старичок. Вчера, после ужина, именно этот путешествующий пенсионер пытался активно навязать Тому свое общество. Заметив на столе у Тома свежую немецкую газету, мужчина всячески пытался разжечь в собеседнике интерес к экономической ситуации в Западной Европе, хоть и находился за столиком напротив. На тот момент Том выглядел очень усталым и поддержал разговор лишь из вежливости. Странным образом, но весь вчерашний пыл австрийца теперь куда-то иссяк, и он с абсолютно равнодушным лицом взирал на попутчика, показывая всем видом, что видит Тома впервые или просто не узнает. Покидая лифт первым, пожилой мужчина все же вежливо улыбнулся и пожелал Тому хорошего дня, что можно было скорее отнести к учтивости, нежели чем к проснувшейся памяти. Оставив старику эту прихоть и недолго думая о нем, Том по обыкновению взял свежую немецкую газету и шагнул навстречу светлым и вкусным объятиям ресторана.
Быстро пробежав глазами передовицу и постепенно отпивая свой кофе, Том вдруг задумался. К размышлениям его вновь вернула работа, именно благодаря ей он, собственно, и оказался здесь. Она для него всегда была на первом месте, где бы Том ни находился. Папку с материалами дела, которым он сейчас занимался, господин Штайнборн получил неделю назад. Запутанным назвать его пока было сложно, но определенной ясности в нем тоже не было. Как сам он любил замечать в таких случаях, этот случай имел какой-то мутноватый оттенок, тем самым магически притягивая его к себе.
Слегка прервавшись на круассаны и попросив вторую чашку кофе, Том окинул зал дежурным взглядом и вновь погрузился в размышления, абсолютно бессмысленно шаря при этом глазами по лежащей перед ним газете.
«Вот, – подумал он, – опять я погрузился в эту кашу и не могу выбросить все это из головы ни на минуту!»
Ему вдруг вспомнились слова жены, которая, замечая, что муж витает мыслями где-то на работе, хоть и злилась, но каким-то чудесным образом сдерживалась. Вообще то Сильвию было сложно вывести из терпения, но когда-то и у нее оно заканчивалось. И тогда, серьезно глядя на мужа, она говорила: «Том, тебя и так почти дома нет. Теперь ты сидишь напротив меня и тоже отсутствуешь. Пожалуйста, оставляй свою работу на работе, не нужно с этим приходить домой, понимаешь?! Когда-то и отдыхать от этого всего надо. У тебя так когда-нибудь голова закипит! Ты меня слышишь?»
Штайнборн опять улыбнулся, вспомнив слова жены, и отметил про себя, что он все-таки неисправим.