и, роскошью, но больше всего своей памятью о прежнем величии империи. Последние императоры больше думали о себе, о своем благополучии и богатстве. Империя, созданная во имя Христа, город, построенный во имя Богородицы, это было ничто по сравнению с бесконечными пирами, дорогими камнями и золотом.
С террасы был виден собор Святой Софии, открывался вид на Мраморное море, на бухту Золотой рог и Босфор. С Босфора подул легкий бриз, теплый ветер обдувал одежду императора морской прохладой. Было воскресенье. Император смотрел на огромный город и размышлял: «Господи, когда-то население этого города составляло почти полмиллиона человек, теперь намного меньше, но всё равно Константинополь – величайший город мира, величайшее творение императора Константина Первого. Прошла почти тысяча лет, и сегодня не триста седьмой год, а одна тысяча четыреста пятидесятый… Господи, что же будет дальше. Константин Первый хотел объединить всех: юг и восток, запад и север, объединить всех во имя Христа…» – холодный ветер прервал размышления императора.
– Как холодно, – произнес он. – Такой холодный ветер бывает зимой, а сейчас лето.
Это был ветер с востока. На террасе появился слуга.
– Басилевс, к тебе Фотий, – сказал он.
– Опять этот Фотий, что ему от меня нужно? – пробормотал Император и равнодушно ответил. – Пусть ждет.
Слуга ушел. Император догадывался, что Фотий обладает тайнами темного учения. Патриарх обвинил его в ереси, просил отлучить от церкви и казнить, но Константин не послушал Патриарха. Три года назад, когда на троне был его старший брат Иоанн Восьмой, Фотий предсказал Константину день, месяц и год, когда он станет Императором. Предсказание в точности исполнилось. Кроме того, Фотий назвал точную дату полного солнечного затмения, предотвратил в Константинополе эпидемию чумы и даже спас самого Императора от смерти, когда в его золотой кубок подсыпали яд. Поэтому Константин сохранил Фотию жизнь, хотя и немного побаивался его.
Константин еще полчаса простоял на террасе, созерцая город. Потом спустился с нее, прошел по галерее, по анфиладе залов и дошел до тронного восьмиугольного зала с шестнадцатью окнами. Когда он подошел к золотому трону, на ступеньках которого стояли изваяния двух золотых львов, у Императора возникла заминка, куда сесть? В воскресенье и во время больших христианских праздников он должен был сидеть на левой половине трона, вторую правую сторону оставляя своему Богу Христу. «Сегодня воскресенье», – подумал Император, но все-таки сел на правую половину.
– Пусть войдет, – властно сказал Константин.
Через пару минут серебряные двери, на которых были изображены Христос и Богоматерь, открылись, и в тронный зал вошел Фотий.
– Басилевс, я хочу, чтобы нас никто не слышал, – сказал Фотий.
Император дал знак, все удалились.
– Мне было видение, – начал Фотий. – Город горит, горят храмы, монастыри, библиотеки, по Константинополю бродит смерть. Твое обезглавленное тело таскают по улицам…
– Молчать! – Константин прервал Фотия. – Молчи, я отдам тебя Патриарху, он давно хочет твоей смерти.
– Басилевс, ты властен убить меня, – Фотий осекся, однако после небольшой паузы продолжил. – Если хочешь, можешь убивать меня медленно, но я никогда не обманывал тебя. Город Богородицы погибнет, и это случится через несколько лет. С купола Софийского собора сбросят православный крест. Город отдадут на растерзание варварам. Будут убиты десятки тысяч людей. Империя погибла, остался только Константинополь, но и он падет. Наши предки первыми приняли Христа и сделали его своим Богом, но Римский Папа предал нас. Дьявол ползет по земле, и у нас уже почти нет сил сопротивляться ему, он сильнее нас, и скоро мы уйдем в вечность. Но мы обязаны сохранить нашу веру и память империи. Вспомни, что сказал Император Юстиниан: «Величайшими дарами, которые Господь в своей любви послал людям, являются религия и империя, первая служит делам божьим, вторая делам земным».
– Чего ты хочешь? – неожиданно спросил Константин.
– Я хочу навечно сохранить нашу веру и основы государства и создать тайный орден Хранителей Империи. Для этого мне нужно несколько образованных юношей. Я знаю, через очень много лет Византия вновь возродится, и потомки этих юношей встанут во главе ее и будут управлять новой Империей, так, как сейчас ею управляешь ты, и как управляли до тебя. Орлы опять воспарят! – Фотий замолчал.
– Когда случиться то, о чем ты говорил мне вначале? – спросил Император.
– Я не знаю, но это будет, – ответил Фотий.
Наступила тишина. Император опустил голову и посмотрел на свои руки. Почти на все пальцы были надеты золотые кольца и перстни. «Красиво», – пытаясь отогнать от себя мрачные мысли, подумал Император, наслаждаясь игрой бликов огромных драгоценных камней. Неожиданно его взгляд остановился на перстне с большим рубином. Он не обратил бы на него внимания, но за его золотую оправу зацепилась желтая шелковая нитка. Неожиданно нитка с каким-то странным попискиванием переплелась в фигуру, очень напоминающую череп. Ужас охватил Императора, почти с нечеловеческим усилием он выдавил