до нее, словно передо мной была скромная девственница, а не проститутка. Лишь с напряженными руками у ее ног склонился ближе, преодолевая силу «аркана», что тянул к девчонке.
Я должен понять ее. Только тогда смогу не пугать и до нее достучаться. Ее страх злит меня, значит, я должен сделать, чтобы она меня не боялась. Только смогу ли, если меня самого накрывает с головой то одним, то другим?
***
Наверное, я мог бы говорить с ней еще мягче. Но… как-то не привык.
Да и я должен был спросить у нее, чтобы мозаика сложилась. И она сложилась… Когда девушка начала извиняться за ерунду, которую любая другая тут же забыла бы, что-то внутри меня безошибочно подсказало ответ.
Мазохистка или…
Нет, Анна не врала. Опять не говорила всей правды, но не врала. И как-то очень обреченно, даже спокойно ждала моей реакции.
«Мне не предложили ничего другого», – услышал я, и мозаика сложилась. Злость, даже ярость, ударила из глубины сердца и волной разошлась по комнате.
Мендер. Тварь.
Первым желанием было вернуться – благо, мы уехали не так далеко – и свернуть поганцу шею. Придется приложить усилия, чтобы замять проблемы с законом, но… я мог это.
Картина стала ясна. Не до конца, но, кажется, я начал понимать.
Совсем молоденькая девушка, лишенная средств к существованию, оказалась у него. Как именно, интересно? Может быть, даже девственница, не имеющая понятия, что торговать своим телом не так уж приятно. Наверное, он хотел прикрыть брешь – возможность отдыха для потомков темных сил, которым нужно нечто особенное. Поэтому предложил ей необычную «работу». А молодая дурочка согласилась, плохо понимая, о чем идет речь…
А дальше, вероятно, уже после первого такого клиента она поняла, в какой ад попала. Но было поздно. Сложно сказать, что держало ее. Может быть, та же нищета, а может быть, сломалась и перестала видеть любые другие возможности. Потеряла себя, стала невротиком, забитой, вечно ожидающей, когда приедет очередной мучитель. Страх, униженность и чувство вины стали ее привычными эмоциями.
Убить тварь. А заодно всех этих «потомков».
Но, видя мой гнев, девушка сжалась. Ей невдомек, что я зол не на нее.
…И я успокоился… Мендер Транси получит свое – если я не смогу привлечь его по закону, то он просто умрет. А сейчас главное не доломать это существо…
Я не возьму ее сегодня. Я даже не буду давить, чтобы узнать горькую правду до конца. Мог бы, но опять не буду. Рано или поздно она сама расскажет все, главное, дождаться этого, не заставляя ее говорить, о чем не хочет.
Пожалею.
Хотя где-то подспудно жила досада, что она равняет меня со своими клиентами. Ее страх, оказывается, говорит об этом.
«Хотя бы потому, что ты почему-то боишься и не хочешь меня… И не скажу, что мне это нравится».
«Простите меня! Я…» – слышу я, и становится еще противнее от этого. Сколько мучений должен пережить человек, чтобы вот так через слово извиняться, словно все ее существование должно быть полностью подчинено другому?
Сейчас