нного зала мужчину средних лет с правильными чертами лица, твёрдым подбородком, высоким лбом и совершенно седой головой. – Вы находитесь в организации под названием «Орден Света», среди её старейшин. Меня зовут Даниил, и я, как и вы – бывший следователь. По правую руку от меня – Роман Алексеевич и Саймон. По левую – Аматор. Скоро подойдёт ещё один старейшина по имени Редфорд. На постоянный грохот и периодические звуки дрели не обращайте внимания: в здании ведутся ремонтные работы.
– Орден Света? – радостно оживился пленник, снятый Воинами Света с вертолёта сразу после приземления у своего загородного особняка. Он возвращался домой на ужин, когда люди в балаклавах и кожаных куртках помешали его встрече с семьёй. – Я так давно мечтал побывать здесь! – с восторгом озирался он вокруг. – Но Мария мне всё время отказывала в этом под разными предлогами. Кстати, а где она? – в его глазах вдруг вспыхнула подозрительность.
– Назовите себя, – спокойно начал допрос Даниил.
– Радугин Иван Сергеевич, начальник тюрьмы сверхстрогого режима номер четыре. Но, полагаю, это вы уже и так знаете. Где Мария? – настойчиво повторил он свой вопрос.
– Ей пришлось покинуть Орден на какое-то время, – мягко ответил ему Роман Алексеевич. – Всё случилось внезапно, и мы не успели получить от неё документы, касающиеся тюрем. К сожалению, она не посвящала старейшин в эти дела. Сейчас Мария вне зоны доступа, но мы с большим нетерпением ждём её возвращения. Ваша докладная записка была получена нами и вызвала много вопросов. Расскажите всё, что знаете о тюрьмах Ордена и о сбежавшем заключённом.
– О тюрьмах? – неожиданно для всех изумился Иван.
– Вы же начальник тюрьмы под номером четыре. Значит, есть ещё как минимум три подобных учреждения, – с недоумением пояснил Даниил.
– Нет, тюрьма всего одна, – покачал головой Иван. – Номер четыре был ей присвоен по четвёртому месту расположения. Мы несколько раз переезжали. А нумерация была введена для упрощения отчётности: на территории какой тюрьмы был захоронен тот или иной заключённый. Тюрьма номер один располагалась в здании бывшей психбольницы и была оснащена всеми коммуникациями. Но она не могла обеспечить должного уровня безопасности, поскольку находилась недалеко от населённого пункта. Рано или поздно местные начали бы задавать вопросы. Тюрьма номер два располагалась в скале, в заброшенном военном бункере, и в один прекрасный момент оказалась переполненной. Поскольку расширить её пределы не представлялось возможным, пришлось перебазироваться в тюрьму номер три. Но через пару лет дотошные геологи обнаружили в тех местах богатые залежи нефти. И нам снова пришлось в срочном порядке отстраивать в далёком сибирском лесу новую крепость с подземными казематами и переводить всех заключённых туда. Тюрьма номер четыре успешно функционировала больше семи лет, но неделю назад оттуда был совершён побег.
– Как это случилось? – задумчиво покусывая кончик карандаша, уточнил Саймон.
– Если б я знал, – тяжело вздохнул начальник тюрьмы. – Произошёл кратковременный сбой в электричестве, и видеокамеры вырубились на одну секунду. Но этого оказалось достаточно, чтобы заключённый исчез. Такое чувство, что он телепортировался, – почесал затылок Иван. – Но год назад Мария поставила там какую-то защиту от перемещений в пространстве, вдобавок все помещения тюрьмы освящены одним надёжным человеком, монахом, и я сам не раз наблюдал, как ведут себя в камерах одержимые. Некоторые из них периодически мерцают и исчезают на доли секунды, но потом, будто ударяясь о невидимую стену, падают навзничь. Словно они пытаются сбежать, но натыкаются на преграду. И так раз за разом. Знаете, я являюсь начальником этой тюрьмы, начиная с её самого первого номера, уже пятнадцать лет. И за это время такого понасмотрелся, просто жуть! – показал он рукой на свои седые волосы.
– За всю историю тюрьмы из неё кого-нибудь освобождали? – с любопытством поинтересовался Аматор.
– Нет, это билет в один конец, – пояснил Иван. – Заключённых привозят в бессознательном виде, переодевают в плотно прилегающую к телу серую арестантскую робу с нанитами, которую без специального оборудования невозможно снять и в которой есть функция самоочищения, и помещают в одиночную камеру без окон, размером три на четыре метра. Еда подаётся автоматически, через крошечное отверстие в стене. Рацион скудный, чтобы человек не умер с голода. Тарелки, как и ложки съедобные, из плотного вафельного теста. Стаканчики с водой – из тонкой целлюлозы, и некоторые используют эту бумагу в качестве туалетной. Но кто-то делает из неё оригами, желая хоть чем-то себя занять. В качестве унитаза – небольшая дырка в углу. На бетоне – приклеенный к полу матрас, тоже с покрытием из нанитов, чтобы не приходилось его стирать. Семьдесят процентов заключённых – одержимые. Нечисть, которая поселяется в их теле, не может вырваться наружу и срывает злобу на своих носителях. Летающие по камере тела, разбитые о стену лица и головы, – это своеобразная норма для нашего заведения. В последний раз, когда я разговаривал с Марией, она сказала, что подыскивает экзорциста, который мог бы справиться с этой проблемой. Медицинская помощь заключённым не оказывается, а при попытке суицида в камеру подаётся усыпляющий