учайно из кармана его куртки, и смотрит куда-то мимо меня. Не хочет смотреть в глаза, сознательно не создавая этот зрительный контакт. А ведь я так привыкла находить ответы на все вопросы в его взгляде.
Если он улетит завтра, то вряд ли вернётся. Но я ведь знала, что однажды он захочет уехать обратно в свою страну? Я знала. Только верила, что ради меня это можно отложить или отменить…
– Абрамова, чего ты боишься?
Задаёт вопрос так легко и просто, словно ничего не понимает. Не осознает, что мир летит в никуда от этой новости. Обычно я отвечала на такое «ничего не боюсь», но не сегодня.
– Того, что ты не вернёшься обратно, – говорю, все-таки перехватывая его взгляд. Серые глаза Стефа темнеют, обдавая меня несвойственным им холодом.
– А если так, то что? – собирает руки на груди и замыкается от меня этим жестом.
– Ты не понимаешь? Ведь это конец всему…
«Что было между нами», – не могу договорить это вслух, но произношу про себя. Всему тому странному, необъяснимому и нелогичному, делавшему нас такими нереально счастливыми. Мы не просили друг друга у судьбы, но судьба сама решила, как поступить с нами. А сейчас меня словно ударили под дых моими же чувствами.
Стеф вздыхает и говорит:
– Но я ведь не обещал любви до гроба, так, Абрамова?..
Глава 1
Диана
Первый день моей второй студенческой весны.
Он должен был пройти спокойно и совершенно обыкновенно. Но именно в этот день что-то перевернулось и пришло в точку невозврата для новой жизни.
Вот уже полтора года я учусь в Питере, где дорога от общежития до корпуса факультета международных отношений занимает вагон времени. Но до сих пор не могу приучить себя ложиться пораньше и вовремя вставать. Именно поэтому первые пары для меня – настоящая кара небесная. Сегодня занятия открываются «историей европейского искусства», предмет совершенно не мой, зато преподаватель – просто душка. Профессор Смецкой уже в почтенном возрасте, но занудством и монотонным голосом не страдает, поэтому слушать его приятно и всегда интересно. А еще у него есть замечательная привычка приходить к нам минут на десять позже. Они с деканом обычно мило беседуют в коридоре, размеренно кивая пробегающим мимо студентам и ставя мысленные галочки вечно опаздывающим.
Сегодня Смецкой тоже задерживается, а я только рада: укладываю руки на стол, сверху опускаю голову и сонным голосом прошу лучшую подругу, Мирославу, толкнуть меня в нужный момент. Едва успеваю закрыть глаза и расслабиться, как Мира уже трясет за плечо, а вверху аудитории-амфитеатра раздаются шаги.
Вместо нашего профессора приходит декан. Тут что-то нечисто.
– Доброе утро, второй курс, – говорит руководитель факультета, резво спускаясь по ступенькам вниз. – У меня для вас две новости. Первая: Иван Павлович схватил воспаление легких. Ох уж мне эти коренные петербуржцы! «Я холода не боюсь, я закаленный». Не знаю, сколько он будет лечиться, пусть выздоравливает. Но на время его болезни эти пары будет замещать другой преподаватель. Собственно, вот и он. Прошу любить и жаловать, наш аспирант, старший преподаватель кафедры Стефан Янович Новаковский.
Разворачиваю голову назад и вижу вбегающего в аудиторию парня. Именно парня, потому что господин преподаватель выглядит слишком молодо. О да, сразу вспоминается, как год назад мы с девочками впервые увидели его в коридоре возле деканата: тогда мы со старостой до ужаса спорили, кто он: симпатичный «лапочка» или странный чувак не от мира сего. Догадайтесь, кто топил за второй вариант.
Нет, я не такая стереотипно мыслящая, чтобы каждого человека в очках принимать за ботаника, но этот… По факту, правильный ответ – он симпатичный, но все равно с какими-то замашками. Не просто так же он преподом стал в столь молодом возрасте!
Разглядываю спешащее на всех порах чудо. Кстати, очки на его лице теперь не наблюдаются. На линзы перешел, наверное? В правом ухе – небольшая черная серьга. У преподавателя, вы подумайте только! Вот и разрыв шаблона. Мы, конечно, в двадцать первом веке живем, а не в девятнадцатом, но все равно такое выглядит как вызов обществу. Идем дальше. На Стефане сейчас черные брюки и светло-голубая рубашка. Рубашка! В таких больших аудиториях прохладно, я вот, например, вообще закутываюсь в пушистый шарф по самый подбородок, а этот, с позволения сказать, преподаватель притащился в одной рубашке.
Выпендежник!
Правильно я тогда назвала его Степашкой. Так и буду дальше.
Собственно, этот самый Степашка спускается к кафедре, здоровается с нами и окидывает аудиторию взглядом, проскальзывая мимо меня. Фи, да не очень-то и хотелось! Решаю дождаться, пока нас отметят в журнале посещений, а потом заняться своими делами. У меня есть потрясающая способность абстрагироваться от всего окружающего, воспринимая любые звуки как фоновый шум. Сейчас как раз тот самый случай, когда нужно применить спасительное умение на практике. Тянусь к своему телефону, лежащему на дальнем краю парты, и открываю приложение для обработки фотографий. Знаете ли, я про ваше европейское искусство