Крис Уитакер Примечательна способность Кеплера нагнетать напряжение на пути к ошеломляющим разоблачением и совершенно закономерным разгадкам.
Элеонор посмотрела в окно. За немытым стеклом порывы ветра гнали по улице пыль, гнули деревья и кусты.
Мимо школы словно лилась река.
Мутная, беззвучная река.
Прозвенел звонок, ученики собрали книги и тетради. Элеонор поднялась и вместе со всеми пошла к раздевалке.
Ее одноклассница Йенни Линд стояла возле своего шкафчика и застегивала куртку.
Лицо и светлые волосы отражались в неровной жестяной дверце.
Йенни красивая и не похожа на других. Взгляд у нее такой пристальный, что Элеонор делается не по себе, и щеки пылают.
Еще Йенни – творческая натура, она фотографирует и единственная из старшеклассниц читает книжки. На прошлой неделе ей исполнилось шестнадцать, Элеонор ее поздравляла.
До Элеонор никому нет дела, она не красавица и знает это, хотя Йенни как-то сказала, что хотела бы провести с ней фотосессию.
Сказала, когда они после физкультуры стояли в душе.
Элеонор оделась и пошла за Йенни к выходу.
Ветер нес вдоль белого фасада песок и прошлогодние листья, заметал их в школьный двор.
На флагштоке громко билась веревка.
На велосипедной парковке Йенни постояла, что-то крича и сердито размахивая руками, и ушла пешком. Элеонор сама проколола шины у ее велика, надеясь, что тогда у нее будет повод помочь Йенни доставить и велосипед, и рюкзак до дома.
Они бы тогда снова поговорили про фотосессию, про черно-белые фотографии – скульптуры из света.
Элеонор запретила себе фантазировать дальше, даже до первого поцелуя не добралась.
Следом за Йенни она проехала мимо стадиона «Баккаваллен».
Веранда ресторана была пуста, белые зонтики подрагивали на ветру.
У Элеонор не хватало духу догнать Йенни.
Элеонор тащилась метрах в двухстах за ней по тротуару параллельно с Эриксбергсвеген.
Облака неслись над верхушками елей.
Порыв ветра раздул светлые волосы Йенни, и они тут же закрыли ей лицо: мимо, сотрясая землю, проехал рейсовый автобус.
Вот и последние дома остались позади. Девочки оказались возле скаутского лагеря. Йенни перебежала через дорогу и продолжила путь.
Сквозь тучи пробилось солнце, по лугу неслись тени облаков.
Йенни жила в красивой вилле в Форшё, у самой воды.
Элеонор как-то простояла у ее дома больше часа. Она принесла книгу, которую Йенни потеряла и которую она, Элеонор, на самом деле спрятала. Элеонор тогда так и не решилась позвонить в дверь, просто сунула книжку в почтовый ящик.
Йенни остановилась под проводами, закурила и пошла дальше. Блеснули от солнца светлые пуговицы на рукаве.
За спиной у Элеонор послышался грохот тяжелой машины.
Задрожала земля: мимо пронеслась фура с польскими номерами.
В следующую секунду завизжали тормоза, и прицеп занесло в сторону. Фура круто свернула на обочину, через полоску травы выкатилась на пешеходную дорожку прямо за спиной у Йенни; наконец водитель остановил тяжелый грузовик.
– Что за!.. – донесся до Элеонор голос Йенни.
С синего тента текла вода, оставляя на грязном брезенте блестящие следы.
Дверь тягача открылась, из кабины вылез водитель. На широкой спине натянулась черная кожаная куртка со странным серым пятном.
Кудрявые волосы почти до плеч.
Он широкими шагами направился к Йенни.
Мотор продолжал работать, и из хромированной трубы тонкой струйкой тянулись выхлопные газы.
Элеонор остановилась. И тут же увидела, как водитель бьет Йенни прямо в лицо.
Несколько петель тента съехали с креплений, и ветер раздул брезент, скрыв Йенни от Элеонор.
– Эй! – крикнула она и заторопилась вперед. – Вы что делаете?!
Когда тяжелый брезент опустился, Элеонор увидела Йенни – та лежала навзничь на пешеходной дорожке в нескольких метрах перед фурой.
Йенни подняла голову и растерянно улыбнулась; на зубах у нее виднелась кровь.
Брезент, ничем не удерживаемый, хлопал от ветра.
Элеонор на ватных ногах спустилась в канаву. Надо вызвать полицию. Дрожащими руками она достала телефон, но тут же уронила его.
Телефон упал в заросли сорняков.
Элеонор нагнулась за ним – и увидела, как Йенни отбивается ногами, а водитель крепко держит ее, подняв над землей.
Элеонор выбежала на дорогу и бросилась к фуре; загудела какая-то машина.
В солнечном свете сверкнули зеркальные очки водителя. Он вытер окровавленную руку о джинсы, поднялся в кабину, захлопнул дверцу, включил скорость и тронул