в основном еще живы, здоровы, полны сил – все они прекрасно, до деталей помнят все основные перипетии его биографии. И почти все они много раз давали интервью – в совокупности это тысячи страниц текста, где до деталей разобрана его жизнь, повороты судьбы.
Есть множество интервью самого Егора Гайдара, не говоря уж о сотнях его статей, о его книгах, которые составили пятнадцатитомное собрание сочинений. Существуют документальные фильмы и масса видеохроники. Десятки исследований о его экономических реформах. Тома статистики.
Но писать о Гайдаре все-таки очень трудно. Дело в том, что он не сводим ни к одной из своих ипостасей – политика, экономиста, ученого, депутата или частного человека. Интроверт по натуре, он до сих пор ускользает из любой ясной формулы, любого определения. Остается загадкой, которую почти невозможно разгадать.
Мы все живем в мире, который был создан Егором Гайдаром за несколько месяцев 1992 года. Удивительно, но в эти несколько месяцев российская история сделала один из самых крутых своих поворотов – из эпохи дефицита, вечных очередей и почти хронического недоедания, из эпохи пятилеток и командно-административной экономики мы шагнули в мир, который был неизвестен, непонятен, а для многих – враждебен.
В мир, где есть рынок, есть безработица, есть богатые и бедные, есть конкуренция и свободные цены.
Это мир, в котором не нужно «постановлений партий и правительства» для того, чтобы решить, сколько производить чугуна, а сколько алюминия, сколько угля и сколько автомобилей.
Это мир, который нельзя спланировать, который развивается непредсказуемо и в котором есть кризисы.
…Многие тоскуют по тому, прежнему миру. Но вряд ли он уже когда-нибудь вернется.
Велик соблазн представить Гайдара просто человеком, который оказался в нужное время в нужном месте и предъявил истории некую совокупность качеств, необходимых для такого крутого поворота. Но в том-то и загадка Егора, что его личная история – это еще и история незавершенного, не до конца реализованного плана. История несбывшегося замысла о русской истории. И все мы по-прежнему гадаем, сбудется он или нет.
Человек такого масштаба, конечно, заслуживает объективной, честной биографии.
Но критериев для того, чтобы оценить по достоинству его вклад, еще не существует. У нас нет и, наверное, не может быть единого мнения о том, что случилось в стране за последние тридцать лет. Нет и языка, на котором всё это можно описать.
Не случайно при всем богатстве материалов до сих пор увидела свет только биография Гайдара, написанная Мариэттой Чудаковой для подростков.
Наша попытка – одна из первых и оттого довольно рискованная.
Мы не старались угодить тем или этим, мы не хотели ни лакировать, ни очернять его биографию. Мы хотели изложить жизнь Гайдара в контексте воистину великих событий, коим он был свидетель и участник, а в каком-то смысле – и творец. Удалось ли – судить не нам.
Но одно мы поняли, пока писали эту книгу, – труды и дни Гайдара заслуживают того, чтобы о них знали все.
Мы благодарим Фонд Егора Гайдара, Институт экономической политики им. Е. Т. Гайдара, его семью, его друзей, а также Президентский центр Бориса Ельцина за неоценимую помощь в нашей работе.
Глава первая. Два деда
У Егора Гайдара было два великих деда – оба Петровичи: Аркадий Петрович Гайдар и Павел Петрович Бажов.
Их книжки печатались миллионами экземпляров, инсценировались в театрах, экранизировались в кино; про них писали статьи, исследования, биографии; их портреты висели в домах культуры, пионерских лагерях, библиотеках, детских садах и школах.
Есть семейная легенда: когда Егор в школе написал сочинение по литературе, где просто упомянул этот факт (мол, один мой дед – Гайдар, другой – Бажов), ему поставили жирную двойку и вызвали родителей для беседы: ну что, мол, за наглое вранье?
Ну да, смешно… Но, наверное, ему-то было не очень смешно. Груз «великого отца» (или «великого деда») довольно часто давит на детские плечи, невольно заставляя согнуться. Этот груз может родить даже чувство вины или чувство страха, абсолютно на пустом месте – я-то ведь так, наверное, не смогу?..
Однако вот – смог. Ныне об Аркадии Петровиче и Павле Петровиче пишут и говорят именно в связи с их великим, без преувеличения, внуком. Пусть иные граждане этого внука вспоминают с предубеждением, даже с проклятием на устах, но забыть, стереть память о нем в истории уже не получится ни у кого.
Два великих деда в биографии Егора Гайдара обычно присутствуют как «казус», забавный или примечательный факт, удивительное совпадение. Недоброжелатели Егора трактуют эту наследственность гораздо злее – вменяют Егору революционную жестокость деда Аркадия и «советскость» деда Павла.
Но прямое родство с двумя Петровичами – вовсе не «казус». Понять Егора Гайдара без его дедов просто невозможно. Они оба, по большому счету, как бы в ответе за то, кем он стал, почему сделал то, а не это. Они невольно наметили тот абрис характера,