ь спать, а утром выйти на своей станции и забыть все услышанное, забыть этого чудаковатого мужичка в желтой рубашке с зелеными пальмами и холодным отрешенным взглядом.
– Ну, давай хоть что ли за веру!
Чокнулись, выпили. Противная водка обожгла горло, спустилась ниже, недовольно отозвавшись в желудке болезненным спазмом, отчего Сашка пожалел о выпитой стопке и тут же решил – все, это была последняя.
– Вот я вижу, не веришь ты мне, Сашка, – продолжал Семён, который после приличного количества выпитого был ни в одном глазу.
«Тьфу ты, и впрямь колдун какой-то, – подумал Сашка, – пьет одну за одной, не закусывая, и ничего его не берет!»
– Между тем, Саша, вера – это главное. И самое дорогое, что может быть! Вот Они мне поверили, а я…, – после долгой паузы рассказчик тяжело вздохнул.
Слово «они» Семён произнес, подняв глаза наверх и ткнув указательным пальцем в воздух. Сашка тоже невольно посмотрел на потолок купе, где тускло горела лампочка под прозрачным пластмассовым колпаком, а вокруг нее сонно ползали две мухи.
Ночная исповедь, как и бутылка «Столичной», подходила к концу. Больше всего Сашка боялся, что сейчас Семён, как фокусник, вытащит из рукава еще одну и не даст ему спать до самого утра.
Но Семён, видно, почувствовал настрой собеседника и никаких фокусов проделывать не стал.
– Пойдем, покурим, и спать! – скомандовал он.
Сашка очень обрадовался такому повороту. Он послушно поднялся с полки и, пьяно пошатываясь в такт поезду, последовал за соседом в тамбур.
– Ты, думаешь, они на тебя обиделись? – спросил Сашка, выпуская струю синеватого дыма.
– Девки твои пусть на тебя обижаются, что юбку задрал, а замуж не позвал! – рассердился Семён.
Досадно ему было, что не прочувствовал собеседник его истории. И, вместе с тем, он был очень благодарен Сашке, что выслушал. Один был Семён на целом свете. И тяжело было с таким грузом по земле ходить.
Когда-то была у Семёна полноценная семья. Жена Валентина, двое деток – мальчик и девочка, погодки. Жили в деревне, хорошо жили – работа, дом, скотина, птица, огород. С женой душа в душу, к спиртному прикладывался редко-редко. По праздникам только.
В тот день они всей семьей как раз ехали на праздник – в соседнее село лучшую подружку жены замуж выдавать.
– Чего мы каждый раз к ней ездим? – ворчал тогда Семён, уверенно ведя по трассе свою «семерку», – Она вон уже третий раз замуж выходит, не уживаются с ней мужики. Ведьма она!
– И ничего не ведьма! – заступалась жена за подругу. – Просто мужики малахольные нынче пошли. Им бы штаны на лавке просиживать с утра до вечера, да перегаром ночью дышать в лицо. Ни денег заработать, ни по хозяйству управиться. Как хорошо, что ты у меня не такой!
И Валя ласково прижалась щекой к его плечу. Семёна такой волной тепла обдало, он повернулся и поцеловал светлую Валькину макушку. На одну секунду от дороги отвлекся. И надо же было такому случиться, что в эту самую секунду вылетел им на встречу «Урал». Как из-под земли выскочила махина, которую на большой скорости несло на их полосу, разворачивая боком – видимо, колесо переднее лопнуло. Последнее, что Семён запомнил, как крутанул руль влево, пытаясь уйти от аварии. Потом был удар, звон стекла, слившийся с истошным Валиным криком, и темнота…
А дальше – то ли сон, то ли явь, не понятно… Видит Семён, что стоит он на обочине дороги, странной дороги – не грунтовой и не асфальтовой. Дорога была какая-то гладкая, чуть блестящая. Семён даже сначала подумал, что это река. Осторожно ступил, боясь намочить ботинок. Твёрдо! И пошел по этой дороге, озираясь в разные стороны, начал своих звать:
– Валя! Катенька! Антошка!
И нигде их нет. И машины их разбитой нигде не видно и этого злосчастного «Урала».
– Что за черт! – думает Семён, – Не могло же меня так далеко отбросить от удара. Валя! Катенька! Антошка!
– Мы здесь, Сёмушка! – услышал он знакомый ласковый голос.
– А, где?! – заметался в растерянности Семён. – Валя! Вы где?
– Ну как же, здесь! Тебе навстречу идем! – отозвалась Валя.
Семён крепко зажмурился, через несколько секунд открыл глаза, видит – и правда! Валька, его Валька, и двое его ребятишек идут, за руки держатся все втроем. Целые и невредимые! Но медленно как-то идут, нерешительно, будто держит их что-то, к Семёну не пускает.
Семён, не помня себя от счастья, кинулся им навстречу. Но не тут-то было. Он шаг вперед, а они – не ближе, а дальше становятся! И с каждым шагом все дальше и дальше.
– Валя! Что все это значит?! – не помня себя от страха, завопил Семён.
– Это то значит, Сёмушка, что тебе нельзя пока к нам, – ласково проговорила Валя. – У нас с Катей и Антошей теперь в другом месте дом будет, а ты к нам потом переберешься. Мы как устроимся, я тебе расскажу, как тут и что. Не скучай, родной, и помни – ты ни в чем не виноват!
– Папа, ты ни в чем не виноват! – хором повторили Катя и Антон.
Потом они втроем