p>
Кто вспомнит мои добрые дела, которые я совершала до того, как стать «шлюхой»? Никто. Их благополучно забыли и быстро составили новое мнение на основе свежих знаний. В них я была корыстной и отвратительной, буквально паучихой – что-то доказывать бесполезно, и я стояла, обтекая.
Да и пофигу. Всё итак уже давно катилось под откос…
В этой дурацкой комнате невесты местного Дворца, которой сочли годным для бракосочетания матушки семьи Красавских и моего собственного, где я готовилась выйти замуж за Семёна Карловича – семидесяти двухлетнего профессора, прямо мужчину своей мечты – мне сразу всё не понравилось. Неправильная она какая-то была, эта казённая комната. Зеркала эти проклятые, в которых отражалась совершенно неправильная невеста, отвратительно красивые цветы в вазах, совершенно не к месту радостное солнце в окнах… Весна. Юг.
Именно поэтому – да-да, поэтому, а не иначе – когда он, мой типа «брат», влетел в неё и притиснул меня к стене, схватив за горло, я обрадовалась. Вот это было правильно! Это единственное, что мне сейчас казалось правильным. Из груди вырвался стон облегчения, и я сдалась.
–Хочешь меня, Тина, да? – задал он очень правильный вопрос.
– М-м-м, – согласно промычала и впустила его язык в свой рот.
Как же я любила его поцелуи! Они были особенными, совершенно не такими, как все прежние. Они были наполнены такой запретной страстью и огнём, нашим противостоянием и потерей власти над телом, что доводили меня практически до оргазма.
– Хочешь меня, змея? – спросил он, прекращая терзать мои губы. Хрипло, тихо, интимно.
Ещё как! Ты даже не представляешь как, гад! Ты уже полностью поглотил мой мозг и сознание, но я тебе об этом не скажу. Никогда.
– Убирайся, тебе здесь делать нечего, твоя мать скоро выйдет замуж за моего отца, нам нельзя, иди к ней… – с трудом прошептала я. Голос не слушался, а потом, вместо того чтобы его оттолкнуть, легонько укусила за скулу. Красивую, острую, тщательно выбритую ко дню свадеб его матери и моей собственной…
– Только после того как оттрахаю тебя. Всегда мечтал сделать это с чужой невестой, – он специально меня унижал, я знала – он просто вредный мальчишка, пытающийся помешать воплотить в жизнь мой гениальный план…
Но что я ещё знала – у него сносит от меня крышу. Все эти дни сносило. Я никогда не спутаю этот голодный взгляд с другим. Это учащённое дыхание не спишу на пробежку, его капающие слюни на желание поесть. Он хотел меня сильно, страстно и его ширинка сейчас дымилась так же, как и все дни, что мы были знакомы… с самого первого.
– Даже не мечтай, – томно простонала в его шею, – я выхожу замуж и не стану…
Мои слова расходились с делом, потому что руки в это время шарили под его пиджаком, оглаживая литые мышцы. О, какое у него тело! Мечта! Да он весь – мечта: красивый, богатый, умный… Хотелось хотя бы напоследок ещё разок насладиться этим волшебным ощущением молодой, упругой плоти под подушечками пальцев, прежде чем выйти замуж за стари… за Семёна Карловича.
Он тоже не терял времени даром: под его руками декольте волшебным образом сползло, обнажив торчащие от возбуждения соски, предоставив ему возможность делать с ними всё, что он хочет. Я не могла сопротивляться, руки оказались скованными спущенными на локти рукавами – хорошая отмазка. Годная. Потому что сопротивляться я и не хотела.
Могу я дать себе слабину и насладиться, перед тем как выйти за старика, молодым, горячим будущим сводным братом? Нет? Нет! Нет! Это провал!
Но спорить с собой уже поздно…
Дело сделано, он уже катал горошину соска во рту, и я выгибалась, млея под его жаркой лаской. Когда он посадил меня на трюмо и пристроился между ног – я только тихонько ахнула и раздвинула ноги шире.
Почти братец был сам грех и искушение – как устоять? Я забылась в его руках давно, а когда ощутила касания пальцев на своих мокрых складочках, вообще растеклась лужицей. Он орудовал в моих трусиках ловко, умело, точно зная, куда надавить и что потеребить для достижения мною полной прострации. Я уже не могла сдерживаться и только стонала, когда он сдёрнул с меня белое кружево стрингов и приставил головку члена к входу. Мощный толчок, которым он вошёл внутрь, я бы уже не смогла предотвратить никоим образом.
Это потом, придя в себя, я понимала, что надо было оттолкнуть и ударить, но тогда не смогла – тело и разум меня предали. В тот момент его вторжение казалось просто жизненно необходимым и наполнило меня живительной энергией до самых краёв.
Я не могла говорить – только пыталась с шумом набрать воздуха в грудь, захлебнувшись экстазом. Хваталась за его широкие плечи, порвав тонкие швы рукавов платья – так сильно хотела его трогать, а ещё я обняла его ногами и подмахивала бёдрами, пытаясь попасть с ним в один ритм, чтобы достичь разрядки и улететь в небеса. Подальше из этой неправильной комнаты и своей неправильной жизни…
Наверное, кто-то сверху меня услышал, и в самый пик, в тот момент, когда я вскрикнула, достигнув оргазма, дверь в комнату с громким стуком отлетела к стене, и на пороге нарисовались все действующие